Или всё, приехали, Марина. В Новый год — с новыми психическими
расстройствами и галлюцинациями?
— Уважаемая… — я сделала паузу, ожидая, что старуха подскажет,
как к ней обращаться, но напрасно время потратила, пришлось
продолжать: — Вы могли бы объяснить, где я и что происходит?
Но старуха ничего объяснять не собиралась, только радостно
улыбалась в ответ. Я бы даже сказала, лыбилась.
— С голосом чутка не угадала, а так — ну чисто в десяточку, —
умилилась собеседница. — Ты энто, не серчай больно-то на меня. Я
месяца через три вернусь. Али через четыре. Шама понимаешь, такие
краесроки — кикиморам на смех.
— Что? Какие краесроки? О чём вообще речь?
— Ай, да расберёсси. Али не разберёсси. Твоя беда. Жрать
захочешь — вон в том шкафу бери. В этом — яды всякие, отравы, да
зелья вредоносные. Шама не пей, другим давай. Одёжки в шкафе. Место
отхожее за домом, по тропинке найдёшь. В деревню лучше пока не
ходи, — прошамкала она, — да и вообще не ходи, спросють с тебя.
— Что спросят? — нахмурилась я, чуя, что весь этот ликбез ничем
хорошим для меня не кончится.
— А я что? — невинно захлопала глазами старуха. — Я ничего!
Сидела б в своём Навомирье, кто ж тебе виноват-то? А я, коли хочешь
знать, тебя не звала. Двойника себе сотворить пыталася. А уж коли
счастье-то шамо в руки плывёт, то кто ж откажется-то от него, а? А?
Вот и я об том толкую, что никто. А у меня краесроки горят! Ну всё,
бывай, девка, как там тебя…
— Марина, — машинально подсказала я.
— Ой, страсти-то какие! Прям бяда, а не имечко! — бабка
театрально прижала сухую ладонь со скрюченными пальцами к груди. —
Ажно прям до потрохов пробрало. Ты уж зовись Маруськой, коли не
хочешь лишних бед, а то достанется ещё и от Марены, — последнее
слово старуха прошептала так тихо, словно нас могли услышать.
— А кто такая Марена? — спросила я, но в ответ говорящая
загадками бабка только руками замахала.
— Ой всё! Молчи уж, малахольная! — опасливо осмотрелась
страруха. — Ну бывай, удачи тебе, как говорится, здоровьичка да
жениха бохатого!
Она осенила меня благословляющим жестом, с недюжинной силой
рывком достала из ближнего к выходу шкафа массивную ступу и ловко в
неё забралась, мелькнув скрюченной сухой ногой. Подхватила подмышку
подозрительно звякнувший богато украшенный ларь, распахнула
скрипучую дверь, обернулась на меня и добавила: