Она помогла мне приподняться на локти и поднесла кружку ко рту.
Я чуть не выплюнул эту гадость. На вид это было молоко, но с очень
специфическим вкусом и запахом.
- Что это за гадость?
- Ну здрасьте… Не хотите козьего молока? – поинтересовалась она,
и я помотал головой. – И правильно, - поддержала Тыковка, но в её
тоне мне почудился подвох. - Тушу-то вон какую себе откормили. Вас
ни поднять, ни повернуть. Так что одобряю.
И она с кружкой полезла вниз, на пол. Подозреваю, не для того,
чтобы готовить мне деликатесы.
- Барышня! - окликнул я, и желудок поддержал меня бурчанием.
- Я не барышня, я сударыня, - вредным тоном одёрнула
девушка.
- А муж где?
- Нету больше мужа. Капризничал слишком много.
И ушла.
Да уж, мал клоп, да вонюч. А с виду вся такая
одуванчик-одуванчик. Хотелось бы пообщаться с кем-то более
адекватным, чем взбалмошная девчонка.
- Сударыня, - позвал я. – Я хотел поблагодарить того, кто меня
спас.
- Благодарите, коли хотите. Дело нужное.
- А вы его позовите, пожалуйста.
- Сударыня Майя! Вас тут найдёныш зовёт! – крикнула девица.
Я облегчённо выдохнул. Конечно, лучше бы мужчина. Но с
нормальной женщиной тоже можно договориться.
- Что ему надо? – ответил всё тот же голос, только
недовольно.
- Не знаю, - снова заговорила пигалица. – Говорит, хочет
поблагодарить. Но я сомневаюсь. Какой-то он странный. Может, его
слишком головой приложили?..
- Ладно, ладно, я понял. Не позовёшь, - смирился я.
- Точно, приложили, - проигнорировала мои слова девица. – Хотя
возможно он и раньше сообразительностью не блистал.
Голос приближался. Вот и хорошо. Поиграли, поиграли и
достаточно!
И тут ко мне за шторку заглянула вдова. Я даже вздрогнул от
неожиданности. По степени уродства чёрный вдовий чепчик на её
голове мог сравниться только с её же дешёвыми очками в толстой
оправе. Практически безбровое лицо покрывал ровный слой сероватых
белил.
- Я ухожу в город, в лавку. Вернусь через несколько часов, -
заговорила вдова голосом давешней Тыковки. - Судно вот, - она
выставила на полати плоскую посудину. – Только постарайтесь
управиться со своим инструментом так, чтобы оно внутрь лилось, а не
– пш-ш-ш! – вдовья версия Тыковки изобразила рукой высокую дугу, -
фонтанчиком на рубаху. Я, конечно, переодену. Но только когда
вернусь.
И двинулась к выходу.