Чудище постояло, порычало и скрылось в
лесной чаще.
И только тогда я вспомнила, откуда оно
мне знакомо. Я видела его на картинке в одной из папиных книг. Из
дома я забрала в основном книги по ведьмовству, но пару взяла и по
защитной магии – как память об отце и вообще на всякий случай.
Нужно будет почитать, что за зверь такой покусился на мою
территорию, и как с ним бороться.
Очень вовремя мастер Ерик у меня про
лесные встречи спросил. Обязательно завтра поделюсь.
Если жива буду.
Я подобрала корзинку, вложила в неё
выпавший мешочек с купленной крупой и на нетвёрдых ногах, с
трясущимися поджилками поспешила домой, пока не стемнело. Романтика
осеннего леса растаяла, как первый снег, до которого осталось
совсем немного, неделя-другая. Я продолжала смотреть по сторонам,
но уже с другим настроением: а не ждут ли меня там, за деревьями,
крупные неприятности? Такие, в половину человеческого роста в
холке?
И тут мой взгляд зацепился за веточку
орешника. Все приличные орехи давно опали, и только эти три
вызывающе висели и завлекательно поблескивали глянцевыми
коричневыми бочками. Я огляделась. Чудищ вокруг видно не было, а
орешки – вот они, только руку протяни.
Ну я, дура, и протянула. Подошла,
протянула, посмотрела вниз… и увидела, что я тут не
одна.
Под орешником, припорошенное опавшей
листвой, лежало тело. Грязное тело в одном нижнем белье. Тоже
грязном. Грязные волосы лежали на грязном лице, которое, к тому же,
было избитым и опухшим. Но живым. Синюшным и, несмотря на все
предпосылки, не окоченевшем. В летальном смысле этого слова. Я
приложила пальцы к сонной артерии и облегчённо выдохнула, потому
что поначалу не нащупала пульс. Но он был. Сознания не было, а
пульс был.
Тело принадлежало мужчине. Высокому и
крепкому. Мне с трудом удалось перевернуть тело с боку на спину.
Локти, колени и живот его были испачканы сильнее, чем остальная
одежда, если так можно назвать нижнюю рубаху и подштанники. Я
посмотрела вглубь леса. Среди пожухлой травы, из которой торчал
частокол опавших листьев, можно было заметить борозду, пропаханную
телом.
Бегло его осмотрев, я поняла, откуда
взялся такой способ передвижения. Голени обеих ног были переломаны.
Судя по обильным кровоподтёкам на опухших, деформированных ладонях,
пальцы тоже.
Я невольно восхитилась: какая воля к
жизни! В таком убитом состоянии суметь выбраться к дороге, если
пути к моему домика можно было так польстить.