— Я не поняла, почему ты не работаешь? — фыркнула я, сдёргивая
одеяло.
— Никифор отдохнуть дал, — пробормотала тётка, опуская
взгляд.
— А я не давала, — ухмыльнулась я. — Что, решила госпожу со
свету сжить? А не получилось, теперь трясёшься? Ты же из Савок?
— Да, госпожа, — едва слышно пробормотала женщина, а затем
взвыла: — Молю, госпожа, простите дуру старую, бес меня
попутал.
— Так бесов изгонять надо, — спокойно подсказала я и повернулась
к мужчинам, которые в прошлый раз тащили тётку. — Эту во двор,
изгонять бесов будем.
Фросинью потащили на улицу, я же поднялась наверх. Хлыст Августа
лежал в комнате, на столе. Что же, никогда не думала, что придётся
им воспользоваться, но иначе не понимают.
Взвесив в руке орудие, усмехнулась. Он мне казался тяжелее.
Во дворе уже собрался народ. Хлеба и зрелищ подавай, хлеба и
зрелищ… Миры разные, а люди одинаковы.
— Замараете ручки, миледи, — усмехнулся старик, который в
прошлый раз шутил. Сейчас он уже не лежал на тюфяке, а стоял на
крыльце, наблюдая.
— Настолько любопытство замучило, что ты решил выйти? —
поинтересовалась я. — И не опасаешься, что госпожа на тебя
рассердится?
— Да что мне опасаться, старый уже. А почему вышел… Не
любопытство это, просто служил раньше палачом, службу вспомнить
захотелось.
— Палач, значит, — кивнула я, усмехаясь. — Что же, казнить я
никого не собиралась.
— А палач не только казнит, но и заключенных пытает.
— И что? Не забыл, как работу делать? Покажешь? — прищурившись,
спросила я. — А то ведь и правда ненароком руки замараю.
— Госпожа! Умоляю, госпожа! — раздалось судорожное от Фросиньи,
но я не обратила ни малейшего внимания, смотрела исключительно на
деда.
— Хлыстом необходимо уметь пользоваться, — принялся рассказывать
дед, забирая орудие и разматывая его. Он осмотрел его со всех
сторон и несколько раз звонко щёлкнул в воздухе. Фросинья уже
скулила на одной ноте, побелев от ужаса.
— Каков приговор будет, госпожа? — спросил дед, хищно улыбаясь
тётке. — За такое раньше пятнадцатью ударами наказывали.
— Как тебя зовут?
— Грегор, миледи, — представился старик.
— Грегор, пять ударов хлыстом, — озвучила я приговор.
— Добрая вы, миледи. Но ничего, я и за пять ударов шкуру спущу.
Поворачивайте красавицу нашу, да привязывайте к столбу, —
развеселился дед, а я внимательно наблюдала за ним. Сильно ударить
он не сможет, сил не хватит. Неужели запугивает? А что, это, в
принципе, любопытный ход. Фросинья и так на грани обморока, она
даже не поймёт, сильный удар или нет.