Одна остановка.
… озвучь свою просьбу. Потому что если ты этого не сделаешь, Алекс не даст тебе жить в этом городе. У него достаточно денег, чтобы превратить твою жизнь в ад. И тогда тебе придется распрощаться со своей мечтой и возвращаться в деревню.
«Монохром».
Просто помни, что стоит на кону.
Дверь ожидаемо закрыта.
Я постучала. Звук получился совсем тихим. Сообразив, что в варежках иного не добиться, я сняла их и постучалась вновь. Чуть громче. Но все равно недостаточно, чтобы меня услышали.
Наконец, я увидела звонок. Чувствуя себя распоследней дурой, нажала на кнопку. И уже полминуты спустя из динамика над дверью раздался голос:
– Мы закрыты.
– Я знаю, – я нашла глазок видеокамеры и зачастила, глотая слова, – я к Максу… Максиму Панову. От Аслана Шабаева.
Несколько секунд тишины, во время которых я не смела даже дышать – затем дверь клацает и открывается.
– Проходи.
Я ступила в темноту, пытаясь перестроиться с дневное на полночное зрение.
– Иди направо и до конца, – проинструктировал меня все тот же голос, – кабинет Максима Олеговича будет справа.
– Спасибо.
Я обернулась к охраннику, но увидела лишь его удаляющуюся спину.
Никогда до этого я не бывала в ночных клубах и, сомневаюсь, что когда-либо буду еще, поэтому я принялась вертеть головой налево и направо. Правое крыло, в которое меня направили, было полностью административным, и я не увидела ни танцпола, ни бара, ни сцены – лишь двери с табличками «Бухгалтерия», «Снабжение», «Директор Панов М.О.»
Я застыла перед этой самой последней дверью с золотыми буквами, закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти. А затем протянула руку и нерешительно постучалась.
– Открыто.
Этот голос… По моей спине побежали мурашки.
Я не много встречала людей с такими голосами – голосами, проникающими в самое мое нутро. Всего троих.
Первого такого человека я встретила в восьмом классе. И когда он открыл рот, я словно перенеслась в высокое пшеничное поле. Меня обдувал теплый ветерок, сверху грело ласковое солнце, а вокруг плескалось целое море, полное хлеба, жизни и будущего. Мое сердце тогда перевернулось и встало на место, но встало уже неправильно, потому что переворачиваться оно стало каждый раз, когда я слышала этот голос.
Второй голос принадлежал Панову Алексу. Но не всегда. Лишь тогда, когда тот понижал его и вливал ядовитым отваром в мои уши. От этого его отвара внутри меня все отмирало. Если первый голос дарил жизнь, то этот ее отнимал, выжигая все на своем пути дотла.