Вёсла стряхивают искры заката в воду,
Корма триремы оснащена палаткой,
На пристани полтора Рима народу.
Толпа встречающих занята параллельно
Сотнями дел, там и воровство, и злословье,
Вергилий прибыл к ним, но лежит отдельно,
Врачи у него в ногах, а смерть в изголовье.
Жизнь завершается, можно сказать, галопом,
С какой стати он стольким и стольким нужен!
Он единственный, кто догадывается, что там за гробом.
И вот уже вечер, и уже съеден ужин.
В его присутствии уже не брякнешь – мементо…
Душа над телом в потоке закатной пыли,
Человек стремительно становится монументом,
Он слишком велик, чтобы его любили.
Вот так прибывая, мы все-таки убываем.
Вергилий вошел в гавань, что из этого выйдет…
Его практически нет, но мы изнываем,
По тому, что он знает, а может быть, даже видит.
Двойное взятие Рима 410 и 457
Рим распахнул небрежно все ворота,
И не с надменным, с равнодушным видом,
Впуская внутрь себя за готом гота.
Кровавый штурм стал вежливым визитом.
И дикари в рубахах домотканых
Мечей своих не трогали из ножен,
Среди камней его бродили странных,
Рим был вокруг и он был невозможен.
Они явились к глыбе Колизея,
Считая, что явились ненавидя,
И вот стоят, робея и глазея,
И явно в нем невиданное видя.
Дивясь громадным термам Каракаллы,
И всем геометрическим махинам,
Постигли готы – готы не шакалы,
Чтоб тявкать над сраженным телом львиным.
В молчании стоял необоримом
Король Аларих потный и патлатый,
Он как музеем насладился Римом,
Не тронув ни одной из древних статуй.
Но что должно случиться, то случится,
Снесут и статуи и даже пьедесталы,
Рванув за золоченой черепицей,
Вторыми прибежавшие вандалы.
«Как будто из леса ты вышел к обрыву…»
Как будто из леса ты вышел к обрыву,
Стоишь и даешься растеряно диву.
Вот шел себе, шел средь стволов и валежин,
Ты был заблудившимся, стал безнадежен.
В пути через лес всяких трудностей пропасть,
Но чтобы внезапно подобная пропасть…
Ни дна не видать, ни моста подвесного,
И ни навигатора тут, ни «Связного».
И нет, это ясно, обратной дороги,
Да нет и желанья вторичной мороки.
И что же дружище тогда остается,
Когда тебе жизнь твоя не удается.
Сперва, удержись дорогой от порыва,
С «идите вы все!» оборваться с обрыва.
А после цепляясь за камни руками,
Ползи, балансируя камнем на камне.
По самому краю, по самому краю…
В ушах: «Я храню тебя, а не караю».
«Он обмакнул перо в страдание…»