Вся эта суета Марице очень
нравилось. С ней то и дело здоровались, раскланивались, пока она
пробиралась к Аннушке, вокруг которой было особенно много народу.
Бойкая и веселая, Аннушка, толково и с шутками отпускала товар,
зная почти всех своих покупателей, отчего успевала рассказывать и
выспрашивать последние новости.
Заметив Марицу, она вдруг лихо
свистнула и весело воскликнула:
- А ну расступитесь, люди
честные, дайте пройти очаровательной девушке!
В толпе заулыбались, многие
Марицу знали, пропустили ее к прилавку. Высокий горец, не позволил
ей поднимать большую кадку сметаны с тележки, ухватил сам, передал
Аннушке, одарившей его лукавой благодарной улыбкой. Горец даже
приосанился, подкручивая усы, подмигнул бойкой торговке.
Поговорить с Аннушкой Марице
не удалось, слишком занята та была, да и не о чем вроде было,
потому девушка сразу попрощалась, выбираясь из толпы. Только
тележку оставила у нее, пояснив, что хочет по торжищу налегке
прогуляться.
Марица миновала рыбные и
мясные ряды, направляясь к самому дальнему, где торговали всякой
всячиной. Чего тут только не было, торговали табаком, медом,
маслом, грибами, различными пряжами и нитками, отрезами тканей.
Очень бойка шла торговля там, где продавались лепешки, с пылу с
жару, испеченные прямо здесь, и домашним квасом, который разливали
в большие глиняные кружки. Дальше шли лавки со всякой мелочью,
необходимой в домашнем хозяйстве, корзинками, кастрюлями,
деревянными ложками, готовой одеждой - простыми штанами и рубахами,
были тут и простые луки-однодревки и ножи, огниво с кресалом и
трутом.
Марица ко всему
приглядывалась, но не задерживалась особо. Решила купить только
цветов. Лавка с цветами располагалась почти у выхода с торжища.
Бледный паренек, торгующий ими радостно поздоровался с девушкой. Он
не стал ей ничего, предлагать, зная, что Марица любит сама себе
выбрать.
Она только начала
присматривать себе букет, который поставит в вазу в своей комнате,
когда удивленный шепот притихшей толпы, заставил ее прервать это
занятие. По торжищу, верхом на красивом вороном коне, ехал Гамсунг,
перед которым все поспешно расступались, со страхом и любопытством
глядя на легендарного бандита. Он же равнодушно величественно
двигался между рядов, словно не замечая какое впечатление
производит на горожан. Одетый как обычно, очень дорого и со вкусом,
в лихо заломленной шапке, он просто лучился самодовольством от
сознания своей силы и привлекательности. Его глаза, тем не менее,
лениво обшаривали торжище, словно он кого-то искал.