И, правда, Митроха уже
завершил свои расспросы и теперь неспешно возвращался к хозяину на
доклад. Сама корчма располагалась в некотором отдалении от дороги,
привольно раскинувшись своими постройками, подворьем и садом на
невысоком холме. Прежде, в стародавние времена, как рассказывали
старики, это место было укрепленной усадьбой одного из знатных
обитателей долины, но с тех времен многое изменилось. Когда десять
лет назад Куцый приехал сюда и купил обветшалые развалины, никто не
понимал, на что он рассчитывает ведь торговый тракт совсем захирел.
Купцы, боясь нападений кишевших в тех краях разбойников, уже и не
рисковали пройти пусть и короткой, и удобной, но смертельно-опасной
дорогой. Но дела у нового трактирщика пошли неожиданно хорошо и
вскоре усадьба преобразилась. Застучали топоры, молотки, запели
пилы, заскрипели рубанки и вместо полуразвалившейся постройки
появился богатый постоялый двор.
- Хозяин, это молодой граф
Шлоссенберг приехал. Говорят, на них напали по дороге, но те воины
- венды помогли. Они ведут трех пленных разбойников, а те люди, что
идут за ними, это освобожденные из плена заложники. К лошадям
привязаны носилки с раненым, кто такой - не знаю.
- Это он на коне гарцует?
- Да, хозяин. А что за девушка
с ним и не спрашивайте, не скажу. - Митроха, не дожидаясь пока
трактирщик отпустит его, понесся к поварне, делиться новостями с
матерью и остальными обитателями трактира.
Куцый будто и не заметил
исчезновения слуги. Он долго стоял в задумчивости, провожая
взглядом медленно продвигающийся к замку отряд. И когда они уже
скрылись среди домов городка, приняв решение, обернулся к
прислуге:
- Завтра засветло запряжете
двуколку, поеду в замок. Ефрем, соберешь в корзину еды, да всего
наилучшего, колбас, сыра, масла, окорок, вина, хлеба свежего так
чтобы на десяток человек хватило. И смотрите у меня!
Раздав указания, сам Куцый
поковылял в свои жилые покои, тщательно обдумывая наряд, в котором
следовало появиться на важной завтрашней встрече.
***
Речка, недаром Ужицей
прозывалась, вилась как змейка вокруг всего Гребенска, и возле
перевала срывалась вниз красивым водопадом. Меж заросших травой и
плакучей ивой берегов быстро текли ее студеные и кристально чистые
воды, позволявшие разглядеть каменное ложе и серебристые спинки
быстрых рыбешек. Лишь на стремнине, где течение всегда было особо
бурным, порождая бесчисленные буруны и водовороты дно не
просматривалось. Стремительно проносились веточки и крупные щепки -
выше по реке стояла лесопилка старого Яна.