Сбрасываю куртку, а потом приподнимаю его за грудки. Ну и туша!
Приваливаю спиной к кровати. Он начинает что-то бессвязно мычать.
Изо рта вытекает струйка слюны. Присаживаюсь на стул, их тут два
было, и жду.
Он шевелит головой и издаёт что-то среднее между стоном и кличем
индейцев. Потом открывает глаза и долго тупо и тяжело смотрит на
меня. Я тоже на него смотрю. Но думаю сейчас не о нём, а о
Рыбкиной.
Куда она делась? Почему отказалась от титула? Поняла, что этот
путь приводит вот сюда, в постель Печёнкина или кого-нибудь такого
же мудака, как он? Или что? Может быть, она хотела бросить победу к
моим ногам, но я не оценил, даже не подошёл? Возможно, она
подумала, что так я выразил своё презрение, поэтому психанула и
умотала?
И где её искать? И надо ли искать? И вообще, хрен знает, что у
неё на уме. А мне надо сожрать «Альмагель», целый флакон и сесть в
горячую ванну. Хотя нет, хрен с ней, с ванной, сразу в постель.
Очень долгий день сегодня. Долгий и утомительный.
– Брагин, – хрипит Печёнкин, – дай воды…
Я встаю, подхожу к тумбочке и наливаю из графина полный стакан.
Возвращаюсь и подношу стакан к пересохшим, покрытым запёкшейся
кровью, губам Печёнкина.
Он жадно пьёт, потом морщится и отворачивает голову.
– Там на тумбочке «Анальгин» лежит, – выдыхает он. – Дай две…
нет, три таблетки и воды ещё.
Я помогаю ему принять обезболивающие.
– Брагин, – снова начинает говорить он. – Ты е**нулся что ли? Ты
чё устроил?
Сказав несколько слов, он останавливается, переводит дух и
только тогда продолжает:
– Ты понимаешь, бл*дь, что теперь тебе пи**ец? Тебе надо было
меня убить, а сейчас всё. Всё, бл*дь. Сядешь ты, да так, что я тебе
не завидую... Но ты мне объясни, правда. Что на тебя нашло?
– Да никуда я не сяду, – устало отвечаю я и поднимаюсь со стула.
– Пошёл я, дальше ты уж сам, как-нибудь. В зеркало только смотреть
не советую.
– Нет, погоди. Неужели так и не скажешь ничего?
– Сказать тебе?
Я запихиваю руки в карманы и качаю головой.
– Что тебе сказать, Глеб Антонович? Я ведь тебе много раз уже
объяснял, неудачную ты ставку сделал. Херовый ты игрок, чуйки нет.
Тебе надо было за меня держаться, как за дар небесный, а ты против
меня попёр. И что имеешь? Побои? И в ближайшей перспективе
обвинение в изнасиловании несовершеннолетней.
– Чего?! – расширяется он.