Не останься с Бортником двухлетней
Дуньки, все время зовущей маму (хорошо хоть, хозяйка дома
присматривала за дитем, когда отец ее пропадал на стенах), то Иван
обязательно напросился бы на вылазку – чтобы сгинуть в сече, да
обрести долгожданный покой. Но что тогда было бы с Дунькой?!
Прокормили ли бы хозяева дома чужого ребенка в голод, когда у самих
семеро по лавкам – и все голодные?
Вряд ли…
Дочка всегда была ближе к маме и
всегда тянулась именно к ней, не очень-то и привечая отца – но так
было, пока не сгинула Олеся. А теперь, завидя Ивана в избе,
доченька тотчас бросается к нему, пискляво, на разрыв крича:
- Тятя, тятя!!!
Только это пока и выговаривает… И
спит теперь только у бати под боком. Тепленькая, душистая,
крошечная… Больше жизни любит ее Иван! А потому и берег себя до
недавнего времени, не позволяя даже помыслить о вылазках…
Однако же голод. Голод, что всегда
забирает самых слабых... К просинецу, второму месяцу зимы, запасы
Свинцовых окончательно истаяли. Приходилось ведь делиться с
хозяевами – пусть не платой за постой, ну так благодаря за пригляд
за дочерью… Все одно, если бы не делился, забрали бы, тайком или
силой! Но при этом и зерна, что выделялось на маленькую,
становилось все меньше – а со службы Бортник мог принести теперь
лишь немного припрятанного хлеба.
И как же заходилось сердце Ивана при
взгляде на ранее кругленькую, бойкую и румяную Дунечку, с каждым
днем становящуюся все более худенькой – а также вялой,
малоподвижной, плаксивой… Свинцов ясно осознал, что если ничего не
изменится, то дочь не переживет зиму, сгинет если не от холода, так
от любой хвори. Просто потому, что в ослабевшем теле не найдется
сил противостоять болезни…
Тогда сгинет последнее напоминание о
его любви к Олесе; сгинет та часть ее, что покуда осталась с мужем
и отцом.
И от этих мыслей хотелось натурально
выть на луну…
Единственное утешение, не дающее
сойти с ума, Иван находил в молитве – истово моля Богородицу
сберечь его дитя. И не смотря ни на что, в сердце его жила вера:
Царица Небесная не оставит Дунечку, и выход из голодной западни
обязательно найдется!
И вот, когда среди ратников бросили
клич, призывая их пойти на вылазку – обреченную вылазку – но
пообещав при этом обеспечить едой семьи охотников, Бортник тотчас
осознал: это и есть выход. Недолго думая, он записался в охотники и
прошел отбор, так и не выдав, что остался у ребенка единственным
кормильца – после чего передал Дуньку в семью побратима-Коваля,
остающегося в крепости. Ранее переехать к нему не мог, ведь в
тесной избе кузнеца итак живет уже три семьи… Но для двухлетнего
младенца места нашлось.