А потому последним, что увидел
Зебживдовский – широко раскрывший глаза от ужаса! – стал увесистый
булыжник, летящий прямо в лицо святотатца...
…От частых залпов весь верхний боевой
ярус Молоховской башни затянуло непроглядным, едким дымом
сгоревшего пороха. Он лезет в рот, заставляя воев попеременно
заходиться продолжительным кашлем – и в глаза, отчего те начинают
слезиться… А потому после десятого залпа я был вынужден прекратить
огонь – все одно разобрать, куда и в кого мы стреляем, стало
совершенно невозможно!
Между тем, залпы стрельцов со стен,
ровно, как и орудийные выстрелы всех ближних к нам башен продолжают
греметь громовыми раскатами; звуки боя раздаются и с тесных, кривых
улиц града, ведущих к Соборной горе –заранее превращенных нами в
западню… Как кажется, мой план пока вполне успешно воплощается в
жизнь!
И словно в ответ на мои тщеславные
мысли, снизу вдруг раздался оглушительный треск дерева – а следом
не шибко густой залп стрелецких пищалей! И практически слившаяся с
ним ответная пальба запорожских самопалов… А после – дикий,
яростный вой черкасов, ворвавшихся в башню, да крики раненых,
слившиеся с ним воедино!
- А-А-А-А-А-А!!!
Шеин тотчас обнажил саблю – но
прежде, чем он поспешил бы вниз с немногочисленными телохранителями
(Михаил славится своим мужеством и часто принимает участие в
рукопашных схватках на стенах), я встал на его пути:
- Воевода, дозволь нам! Мои стрельцы
готовы к ближнему бою, мы выбьем черкасов – а после закроем ворота;
думаю, что уже пора.
Шеин, всего мгновение промедлив,
согласно кивнул:
- Дерзайте братцы! И да сохранит вас
Царица Небесная…
Благословенный воеводой, я тут же
двинулся к лестнице, одновременно с тем воскликнув:
- Десятки Долгова и Захарова –
приготовить пистоли! Стрельцы Кругова идут с нами, с собой берите
карабины! Остальным – зарядить оставшиеся пищали, и готовиться
открыть огонь с башни, как только дым развеется! Отсекайте
всадников, следующих к воротам из города; по малым отрядам бейте
одним десятком, по крупным – дружным залпом обоих!
…После боя на немецкой батарее в
обоих «штурмовых» десятках Гриши Долгова и Семена Захарова осталось
всего пятнадцать боеспособных стрельцов. И хорошо еще, что за
прошедшие недели раны у всех воев понемногу зажили – включая и мои
собственные, оставленные шпагой и дагой офицера ландскнехтов! Слава
Богу, что обошлось без заражений...