...За столом собралась вся семья. Обедали не в парадной
столовой, и не в малой, а на воздухе, в беседке с голубым куполом и
цветными стеклышками, так что свет солнца дробился на множество
лиловых и желтых ромбиков на полу.
Во главе стола сидел отец. Он только что вернулся из удачной
поездки – веселый, загорелый и огромный, кажется – еще больше
обычного. Мама — подле него, тонкая и стройная, она звонко смеялась
каким-то шуткам, то и дело касалась руки отца свой легкой
золотистой ладонью. Братья отца и их жены, обе — северянки с
голубыми прозрачными глазами и волосами желтыми, как масло — вот уж
диковинка в их жарких краях! — сидели степенно, важно, неторопливо
что-то обсуждая между собой. Бабушка и дед, все еще крепкие,
жизнерадостные, спорили. Дед ругал порядки в столице, а бабушка
смеялась: «Угомонись уже, старый ты пень, давно в отставке, а все
туда же!».
Над беседкой – две огромные магнолии, их резные тени причудливо
падают на дорожку, где маленькая Тильда и ее братья затеяли шумную
игру в салочки. «Тильда! Юджи! Рин!» — зовет их мама, и они бегут к
беседке, Тильда падает, ушибает коленку, но смеется, глядя на дырку
в новом платье. «Ах, негодница, ты только посмотри!» — качает
головой отец.
Оглушительно стрекочут кузнечики в траве, и солнце – большое и
ласковое. Из кухни Миртл несет восхитительно пахнущее блюдо, и мама
сама накладывает его всем, а потом они едят пироги с вишней,
лепешки с сыром и фрукты. Все весело болтают о пустяках и о
серьезном. Постоянно кто-то шутит, братья Тильды под шумок норовят
стянуть побольше сахару. И день как будто застыл, замер одним
золотым сияющим мгновением…
Замер, став хрупче и тоньше хрусталя – и разбился. Осколками
стекла разлетелся по столовой, и Тильда вскочила из-за стола, так,
что опрокинулся с грохотом массивный стул, разлилось вино. В окне
напротив билось что-то черное, билось и кричало, громко, надрывно и
страшно.
Только мгновение спустя Тильда поняла, что это ворон. Неведомым
образом он пробил стекло и теперь отчаянно рвался в дом сквозь
осколки, которые все больше впивались в тело.
Тильда бросилась к окну. Птица истошно вопила. Позади, в доме,
захлопали двери – дом проснулся.
Она выталкивала ворона, но битое стекло резало руки, ворон
пытался ухватить ее за одежду, нацелясь острым клювом прямо в лицо,
и глаз его блестел бешено и злобно.