Лицо парня аж перекосило – выцветшие брови поплыли вверх, а
широкий рот разевался, как у рыбы. Берт быстро-быстро
заморгал.
— А вспомни, как она с мастером Каффи обошлась! – начал он
невообразимой городской скороговоркой, глотая окончания слов. – Он
конечно, вор и порядочная свинья, ну так оно и понятно — кто к
деньгам близко, всяк вор, а у госпожи голова не в порядке, она,
понимаешь ли, на честности свернутая, да и вообще — я бы на ее
месте тоже не рад был. Работа у каменщиков стоит. А скоро зима,
смекаешь? Ты с юга, кажись, а зимой-то у нас строить несподручно,
раствор не возьмется, у нас тут снег может выпасть очень даже
ничего! А теперь и мастеру Руфусу влетело. Она его обратно к
каменщикам отправила, и нет у нас теперь мастера-строителя, а
госпожа за двоих отдувается…
— Все-то ты знаешь, — тяжелые доски неудобно оттягивали руки, а
положить их было некуда. — Знаешь, что? Кончай болтать, мне отнести
надо.
— А я бы на место Каффи встал! — мечтательно улыбнулся паренек,
показывая заметную шербинку между передними зубами – говорят, это к
богатству. — А что? Я грамоте учен, математику знаю, и не зеваю,
если что.
— Так иди и скажи это госпоже Элберт. Или кишка тонка? Давай,
вали с дороги.
Улыбку паренька как водой смыло, когда он увидел, что Саадар и
не думает шутить — а просто идет вперед. В узком проходе под лесами
Саадар бы задавил этого малого, и парень попятился, что-то
невнятное крикнул, потом развернулся и скрылся за
поворотом.
Саадар отнес доски, и пока шел обратно, слушал, осматривался.
Действительно, стройка походила на растревоженный улей, только и
болтали, что о министерской проверке. Пару раз он увидел мельком и
госпожу Элберт — в сопровождении мастера Руфуса она обходила тут
все. Он видел, как женщина остановилась, ощупывала кладку. Саадар
приметил, что шаг у нее тот же, хромающий.
И... вот ведь! – продрало ему это душу. Как продрала душу та ее
работа по дереву, неожиданно, негаданно.
Саадар поморщился от этих мыслей — глупые, никчемные они. Что,
мало он знал женщин? Сколько их было — и красивых, ярких, и рябых
на лицо, и даже из наемниц попадались ему любовницы — те были в
шрамах, затянуты в кожаный доспех, с оружием не расставались. Снова
повеяло дымом костров и сухими запахи степей, конского пота,
железа, крови...