Что бы ни загнало девчонку на болото, мне бы не хотелось, чтобы
оно меня в итоге нашло. А с такими уликами оно запросто!
Решительно скомкав тряпочку и выжав ее под черпаком, я принялась
аккуратно, как было приказано, стирать подсохшую почти черную
тину.
Заодно наконец-то разглядела себя — и обомлела.
Теперь, когда ни ночнушка, ни грязь меня больше не прикрывали,
стали заметны странные узоры на боку.
Сначала я решила, что у девочки, чье тело я заняла, такая
замысловатая тату — мало ли, что у них здесь принято. Тонкие
светло-голубые линии разветвлялись, складываясь в характерный узор,
напоминающий фигуры Лихтенберга*.
Ребенок попал под молнию, потом оказался на болоте? Погода-то
пока мы шли была отличная, на небе ни облачка. Что-то не
складывается.
Замысловатые извилины нестерпимо чесались. Раньше думала, что
виновата тина, и не обращала внимания, сейчас же осторожно прошлась
ногтями, стремясь облегчить зуд. Не получилось бы, как с укусами
комаров — поскребешь и станет хуже.
Вспухать подкожные нити не спешили, но и не успокаивались.
Меня еще настораживал подозрительный цвет узора. Синеватый,
будто венки просвечивают, а не лопнувшие капилляры. Может у нее — у
меня — такой дефект внешности, ничего особенного?
— Долго ты там? Али уснула? — Люна постучала по двери, причем
так громко, что я чуть ковшик не выронила.
Точно, домываться и вылезать надо. Мало мне подкожных рисунков,
так еще и все тело мурашками покрылось от холода. Несмотря на
близость печи, насладиться купанием не получалось. Мешали
сквозняки.
Да и какое удовольствие, когда не понимаешь, кто ты и где?
Натянув чужую сорочку, я выскочила во двор и быстрее Люны
метнулась в избу — греться. Около очага, на грубо сделанном столе
уже стояла кружка с подогретым молоком, прикрытая сверху куском не
слишком свежего хлеба. Впрочем, он оказался черств, а не тухл, так
что был съеден без особых сомнений.
Плечи укутал погрызенный молью, но все еще пушистый шерстяной
платок, и жизнь окончательно наладилась.
Бабка наблюдала за мной, подперев голову рукой, как за любимой
внучкой.
— Ну, болезная, вспомнила что? — поинтересовалась она, когда я
облизала молочные усы и сыто вздохнула.
Не думала, что способна так наесться одной горбушкой!
— Не очень-то, — честно ответила я.
— Зовут как, хоть знаешь?