— Все равно… Так нельзя…
— Все еще ждешь чуда? Но чем занимается Магическая Гильдия? Вы
столько лет надеялись, что она что-то предпримет…
— Мы?
— Ваше поколение! И где ваша хваленая интеграция с людьми и
толерантность? Миф!
— Я уже ничего не жду от Гильдии – разорвал с ними отношения
много лет назад! И ты неправ! Интеграция – это был самый лучший
вариант.
— Ага, рассказывай! Да вас просто подмяли под себя, стоило
немного уступить! А все из-за того, что кому-то захотелось стать
человеком. Жить так же в достатке и уюте, не зная проблем!
Отказаться от магии, от прежнего уклада и обычаев. Кто-то из
главных в Гильдии просто оказался трусливым, лживым, продажным
бараном, за которым все остальные, как глупые овцы, прыгнули в
пропасть.
Отец побагровел. А в следующий миг бросился на меня серой тенью.
Я едва успел обернуться, как он уже вцепился зубами мне в загривок
и трепал. С яростным рыком мы покатились по земле. Во все стороны
полетели клочья шерсти.
Спустя час я сидел в Управлении магической полиции на
Абби-стрит, в кабинете Фалви. С наклеенными на шее, спине и
предплечьях пластырями. В одних сильно подранных брюках. Рядом на
полу пестрой кучей лежали разодранные в пух и прах рубашка с
пиджаком, присыпанные сверху окровавленными бинтами. Местный
дежурный врач вышел, чтобы помыть после меня руки.
— Ну, Конмэлы, вы дошли, — заметил сержант. — Подписывай.
И протянул бумагу.
— Это что? — спросил я, и не подумав взять листок.
— Заявление о нападении твоего отца на тебя.
— Да вы шутите, сержант? Сэр?
— Если бы Киар Брок не вызвал полицию, Руари, тебе пришлось
очень плохо. Еще повезло, что этот пройдоха успел разогнать всех
своих клиентов, и никто не понял, что к чему. Сам-то он догадался,
что дерутся вовсе не бродячие псы. Заявление о неразглашении он,
конечно, подписал, но… Скользкий тип этот Угорь. Что вы делали
около его «норы»?
— Мимо проходили.
— Подписывай, Руари. Не знаю, когда там у тебя совершеннолетие
по вашим меркам, но мне кажется, оно наступило. Вы уже начинаете
делить территорию.
Я фыркнул и, поднявшись, стал отдирать с шеи пластыри.
— Да бросьте, сержант. Думаете, у нас это первый раз? Меня па
так воспитывает. Ерунда. Видите, уже ничего нет.
Фалви уставился на мою шею, на которой уже не осталось и следа
от укусов.
— Черт… — Запротоколировать мои раны он не додумался. —
Выметайся, Конмэл!