Побоялась ли? Атка сама не понимала, почему оставила человека в
опасности. Почему сбежала.
Рядом с ним тревожно ей было, будто что-то не так она делает.
Будто нарушает неписанные правила, которые никто ей не растолковал.
Но при этом сидеть в библиотеке и смотреть на его фотографии еще
больнее было, чем рядом идти и взгляды его на себе ловить. Атка
постоянно возвращалась мыслями к Максу, его глазам и улыбке, и
думала, как он там, не попал ли еще под машину.
А может прямо в сию секунду где-то визжат тормоза, кричат
испуганные люди, и ни в чем не повинный, замороченный Марой
водитель обмирает от ужаса при мысли о том, что ему светит
тюрьма?
Кем она будет, если оставит человека после того, как он просил
ее помощи, по имени звал и плату предлагал? Берегиней ли? Или
скорее мавкой-насмешницей, которая только притворяется доброй и
помогающей, пока не заманит доверчивого путника в самую гиблую топь
на потраву диким волкам?
Атка спрятала лицо в ладонях. Отвыкла она от этого всего, давно
отвыкла. Да и не приходилось ей еще слышать, как обещанный Маре
мужчина помощи просит. Никогда не искала она таких встреч, как и
сестры ее. По крайней мере те, что живут и поныне. Прежде-то всякое
бывало, но сейчас людей стало так много, что еще одна жизнь в обмен
на мягкую зиму... Если сестры узнают, что Атка помыслила -- не
только помощи от них не дождешься, но и вдвое осторожнее придется
быть.
Поторговавшись с собой, она подтянула за ремень свою пеструю
сумку и достала дырявый камешек на красной шелковой ленте. Подняла
повыше и подставила левую ладонь, чтобы камень свободно качался над
ней не выше, чем на полпяди.
— Ты, пустой, мудрым морем рожден, щедрым солнцем
благословлен, рассвет мира видел, закат мира встретишь, все видел,
все знаешь, все помнишь, — доверительно прошептала она. Камень
откликнулся, потяжелел, закачался на шелковой ленте, соглашаясь с
хвалой. Атка порадовалась, что в этот раз он оказался сговорчивее,
чем обычно. А то библиотекарь смотрела без восторга на ее волшбу,
и, если бы потребовалось хвалить пустой камень дольше, наверное,
выставила бы из библиотеки. — Послушай, что спрошу, и ответь
правдиво: получится у меня вызволить того, о ком думаю, из
беды?
Камень сперва засомневался, кругом покрутился, а потом уверенно
закивал. Получится, мол. Ежели не забоишься против Мары пойти, ее
жениха увести, правильный путь ему указать.