Лежу тихо в надежде, что посмотрит и уйдет.
Не тут то было. Одеяло с меня в миг слетает.
И сразу обе ноги за щиколотки раздвигаются в стороны.
Конечно же, после ночи безудержного траха во все дыхательно-пихательные я лежу в костюме Евы.
Потому доступ для осмотра и не только открыт полностью.
Чувствую, как сразу двух входов касаются изрядно влажные пальцы.
"Гуманист, однако! Послюнявить не забыл," - одновременно пролетают мысль в мозге и дрожь по телу.
- Хули, ты, Алька, прикидываешься спящей? Ведь думала, сучка, обо мне? Вон пизденка мокрая какая! Течешь при мысли о муже своем любимом. Это хорошо! - произносит муж, засовывая пальцы глубже.
Несмотря на то, что я реально мокрая, мне ужасно больно. Иных ощущений у меня и быть не может. Драть Герыч меня перестал максимум час назад.
В сексе мой муж неутомим, несдержан и жесток.
Мольбы о пощаде и сопротивление его ещё больше заводят.
Поза бревна и слово "нет" приводят в бешенство. Здесь уже можно огрести по полной, получив к жёсткому сексу ещё и пару тяжёлых пощёчин.
- Эх, выебал бы я тебя сейчас еще разочек, но времени нет, - вынимая пальцы, сообщает Гера, звонко, хлестко с оттяжкой хлопая меня по заднице. - Ты, Сара Бернар, давай поворачивайся ко мне передом. Хорош ебать мозг! Хуже только себе сделаешь…
После слов Германа я вынуждена перевернуться. С трудом, но все же сажусь на кровати, Вместо одеяла прикрываюсь подушкой.
Печально смотрю на мужа. Делать любящий взгляд даже и не пытаюсь.
Нам обоим это уже давно не нужно. Каждый знает, любовь здесь больше не живёт.
- Слушай сюда, еблань! Что меня вчера понесло, виновата ты. Я не собираюсь спускать на тормозах твои ебучие демарши, - пренебрежительно, будто сплевывая, произносит Герман. - Твои чувства и сцены ревности мне похую. Я - мужик! Баб у меня будет столько, сколько нужно. И если потребуются дети, то они появятся. Ты - пустышка! Почти за двадцать лет так и не смогла родить. И вряд-ли сможешь. Но…Ты - жена моя! Смирись с этим и просто живи. Тихо без выебонов. Поняла меня?
Зная, что лучше ничего не говорить, потому как любой мой ответ он расценит по-своему, не в мою пользу, просто киваю головой.
- Отличненько, - брезгливо и хищно приподняв верхнюю губу, в знаке обобрения Герман похлопывает меня по щеке. - К шестнадцати будь готова. У нас ужин с одним итальянским мудилой. Он топит за семейные ценности. Будет с женой. Да, синяк на губе замажь.