Весь алкоголь в верхнем салоне-баре для тех, кто жил под ним в
каютах жилой палубы, предназначенной для гостей хозяина яхты, был
бесплатным. А вот у простых членов экипажа за выпивку не только
высчитывали деньги из жалования, но и штрафовали каждый раз за
появление выпившим на службе. Вот только к Квасницкому, как к другу
владельца яхты, все это не относилось. Он мог пить и есть на борту
сколько хотел, не отличаясь в этом плане от других
привилегированных пассажиров. Потому, наверное, доктор и
пристрастился к выпивке, не зная меры.
Настя отчаянно стучала в каюту Валентина Андреевича несколько
раз и звала его. Только все без толку. Она уже хотела идти за
запасным ключом от каюты, но, он не понадобился. Когда стюардесса
совсем отчаялась достучаться, решив напоследок, на всякий случай,
дернуть дверную ручку каюты вниз посильнее, дверь неожиданно
открылась. Электронный замок был обесточен. И, если не закрывать
защелку изнутри, как это сделал Борис Дворжецкий, или специально не
запирать дверь снаружи дополнительно на ключ, то, при отсутствии
электричества, замок сам собой открывался, что и позволило
Анастасии попасть в одноместную каюту врача. Вот только судовой
доктор находился в состоянии глубокого сна после тяжелого
опьянения. А все попытки разбудить его приводили лишь к тому, что
пожилой мужчина, не желая просыпаться, что-то бормотал во сне и
переворачивался на другой бок, отмахиваясь от Насти, как от
назойливой мухи.
***
Внезапно с трапа прямо перед гостями яхты спустилась фигуристая
длинноногая девица в очень короткой юбке, казавшаяся растерянной и
запыхавшейся. Отчего советские моряки сразу же оцепенели, застыв на
месте и уставившись на красотку.
— Что случилось, Настя? — поинтересовался у нее Тимур.
И она ответила срывающимся голосом:
— С Дворжецким беда, нужен врач, а наш Андреич пьяный в своей
каюте валяется и даже встать с кровати не может!
— Вот черт! Говорил же я всем, что пьянство Андреича в трудной
ситуации боком выйдет. Так и получилось! И где теперь взять врача?
— воскликнул помощник капитана яхты.
— Не волнуйтесь, я врач, — встрял Ефремов. И добавил:
— Покажите мне пациента. И я постараюсь ему помочь.
Красивая стройная девушка, которую звали Настей, скользнула
взглядом своих выразительных глаз с длинными ресницами по
долговязой фигуре молодого мужчины в темно-синей морской робе,
держащего в руке старинный угловатый коричневый саквояж, подобный
которому, наверное, принадлежал еще какому-нибудь доктору Ватсону,
практикующему в конце девятнадцатого века. Остановив взгляд на этом
чудном антикварном аксессуаре, она проговорила: