Искать ответы на эти вопросы я не
собирался – да, честно говоря, и не имел возможности. Мы прошли
мимо канонерки, коротко вякнув гудком («Гель-Гью» ответила тем же
жестом морской вежливости», ещё мили три шли по проливу к норду и
там уже занялись своими делами. С канонерской лодки за нами
наблюдали – я своими глазами видел, как бликовали под солнцем линзы
оптики на её мостике - но иных действий не предпринимали. Мы же
трижды откатали мерную милю, расставив предварительно на дистанции
буйки из связок бочонков. Результат меня вполне удовлетворил – на
тихой воде «Штральзунд» выдавал всего на узел меньше, чем под
дизелем, правда, для этого пареньку-кочегару, сопровождавшего
мастера Леру, пришлось хорошенько поработать. Пётр наблюдал на его
действиями без особого энтузиазма. Он-то понимал, что этот пост по
любому достанется ему, и даже примерился к будущим орудиям труда –
совковой лопате и лому с ручкой на конце (другим концом следовало
ворошить спёкшийся на колосниках угольный шлак).
Завершив ходовые испытания мы,
как и планировалось, отстреляли четыре полные обоймы по нашим
бывшим буям, расколотив их вдребезги. Орудие мне неожиданно
понравилось – стрелять из него оказалось довольно просто, массивный
приклад позволял быстро наводить связку стволов на цель, приводная
ручка была расположена удобно, снизу под казёнником, и крутить её
проблем не составляло. Чугунные снаряды полуторадюймового калибра
несли слабенький разрывной заряд чёрного пороха – подозреваю они,
подобно аналогичным гранатам револьверных «гочкисов» времён
русско-японской войны, и разрывов-то приличных не давали, попросту
вышибая днище. Но я-то на большее и не рассчитывал: прицельность и
кучность орудие показало неплохую. Значит, будем садить по
гипотетическому врагу очередями чугунных болванок…
На всё про всё у нас ушло часа
два с половиной. Солнце давно миновало полуденную черту, и когда мы
повернули к выходу из пролива – я обнаружил что над «Гель-Гью», по
прежнему стоящей на том же месте, курится из единственной трубы
дымок. Канонерка разводила пары, и нам оставалось только гадать –
связано это с нами, или же имеет место простое
совпадение?..»
Когда чужое судно показалось из-за
острова скелета, «Штральзунд» уже успел поднять паруса, поймать в
их полотнища четырёхбалльный ветер и даже набрать приличную
скорость. Первым его увидел Казаков – он как раз расшнуровывал
летучий кливер, и сидел лицом к корме. Незваный гость показался ему
знакомым – узкий корпус, сильно выдающийся вперёд таранный
форштевень, парусное вооружение баркентины и тонкая белая труба,
возвышающаяся позади мостика.