— Матвей! — прокричал я, покрутил
головой и, не обнаружив хозяина дома, добавил: — У нас отмена! Тащи
воду! Или ты попробуешь справиться сама? — спросил я в голос у
Лены, пока была такая возможность. — Что с тобой?
— Переусердствовала, — поморщилась
девушка.
— Так может я...
— Не нужно, твой допинг делает только
хуже, — она отчаянно помотала головой.
— Как это? — удивился я. —
Нет-нет-нет, в этом ничего такого нет, ты мне сейчас нужна
нормальной и здоровой, так что...
— Нет! — отрезала Лена. — То, что ты
мне даешь, оно, как бы тебе объяснить, включает частичку тебя
самого.
— Поясни, — попросил я мягко. —
Матвей! Где тебя черти носят!
— Иду! — раздалось с кухни,
одновременно с шипением воды из-под крана.
— Сила искажает монстров, ты знаешь
это. То есть, простых людей, которые не контролирую себя, искажает,
— тихонько проговорила Лена. — Но и мы тоже по-своему искажаем
Силу. От тебя мне передается то, что не должно быть моим. Иначе не
было бы этого выступления на столе.
— Вот оно что... — пробормотал я их
хотел сказать еще пару слов, но появился Матвей:
— Вот вода! — и он дал мне
стакан.
— Спасибо, тащи еще, — я выпил воду и
протянул стакан обратно Матвею. — Лучше кастрюлю неси.
Тот, что-то невразумительно
проворчав, ушел назад. Я вернулся к Лене:
— То есть мы можем обмениваться Силой
лишь с себе подобными?
— Редкие или разовые передачи не
опасны, если это своего рода подачка, а не полная «зарядка». Как
только ты заполняешь пустой сосуд доверху своей энергией, моего там
становится гораздо меньше. Не остается той чистоты.
— М! — перебил я, — как нагар в
движке?
— Ну... — скривилась Лена, — что-то
наподобие, но не очень так близко.
— Вот! — пыхтя, вошел Матвей. —
Принес!
— Уже лучше, — я забрал у него
пятилитровую кастрюлю. — Все равно же ремонт делать, — добавил я
невзначай и начал с высоты лить воду на лицо того, что был с
обгоревшими брюками.
Лил я так, чтобы поток воды был
долгим и сильным. Мне были нужны крупные капли, которые бились об
его лицо с достаточной для пробуждения силой.
Звук тоже имелся и довольно забавный.
Особенно, когда лежавший на полу хрюкнул и начал протирать лицо
ладонью.
Пустая кастрюля тут же вернулась к
Матвею.
— И вам доброго утра, — я присел на
корточки, стараясь не делать зверского лица. Но почему-то
обгоревший шарахнулся в сторону. — Вообще-то я тебя потушил. А твой
напарник тебя поджег. Где благодарность?