— Найду всех, кто сделал меня таким,
и заставлю страдать, а потом убью… Каждого, раз по десять. И пусть
многие из них бродят сейчас в виде живых трупов, оставшихся в
живых, я найду. Да, так и будет… – совершив несколько глубоких
вздохов, я отметил. – Все, более – менее успокоился.
Сполоснулся от осколков и решил
закругляться, подпитываясь той ненавистью, что тихо, словно на
медленном огне, бурлила во мне. Прихватив дробовик, неспешно
направился на выход. Движения мои были нарочито медленными, словно
я старался не растерять весь настрой. Не расплескать дикую ярость,
а дождаться нужного мгновения, обмануть врагов и только тогда
обрушить на них свою кару. В голову приходили заманчивые картины,
как именно я с ними всеми поступлю. Лиц видно не было, только тех,
кого смог увидеть в воспоминаниях, у остального лица были
затемнены.
Медленно обтираясь сухим полотенцем и
предаваясь кровавым грёзам о мести, я неожиданно вспомнил… Да,
именно вспомнил, как в детстве меня так обтирала моя мама. Она,
лохматя мои волосы, с ласковой улыбкой шутила надо мной. А в глазах
были безграничная любовь и забота обо мне. Это были не те флешбэки,
которые путают меня постоянно, а именно воспоминания. Мои. Я
чувствовал это и старался запомнить каждую мелочь, каждую черточку
лица этой женщины, каждый блондинистый волосок на голове, ямочки на
щечках. Больше всего вспомнились красивые глаза небесно-голубого
цвета. В них было столько жизни и радости, столько теплоты и
заботы, что я замер и максимально сконцентрировав своё внимание,
крепко зажмурился, стараясь уловить лишние детали этого
воспоминания. Я слышал свой голос, который просил маму перестать
издеваться надо мной, а она, задорно смеясь, отвечала, что никогда
не сможет это прекратить, ведь я так мило дуюсь… Красивое лицо,
правильные черты лица, нежные ямочки на щечках, глаза в обрамлении
пушистых ресниц… Её нежные прикосновения… Её смех… Её голос…
— Мама, вот ты какая… – что-то было
странное на щеке. Проведя по ней рукой, я понял, что это было. Это
называется слёзы и идут они, когда больно или грустно. – Да многое
мне не понятно, многое вызывает вопросы. Но воспоминания о моей
маме… Спасибо, кто бы там наверху не был, спасибо тебе, что оставил
их мне.
Отпускать воспоминание и возвращаться
в безумную и одинокую действительность не хотелось, поэтому я раз
за разом прокручивал его в голове, словно на плеере любимую
композицию. Очнулся я от этого транса резко, как будто кто-то
рубильник переключил в сознании. Прислушиваясь к себе, понял, что
ярость и злость никуда не делись, но теперь они не довлели надо
мной. Они затаились, уснули где-то в глубине, готовые в любую,
нужную минуту вырваться наружу по первому требованию.