— Леди Лиат,
деньги вам ещё пригодятся.
— Да? Вы так
думаете? — неверующе пробормотала, уже совершенно ничего не понимая, и вновь
посмотрела на мужчину.
— Род Эсхейм
разорён, люди умирают от голода. Йорг приведёт род к исчезновению, нам
необходим иной глава и хранитель. Ваш сын, госпожа… он нужен Эсхейму.
— «Чёртов
сумасшедший!» — мысленно выругалась, украдкой покосившись на нож, висящий у
пояса Виллума, решила, что я никогда больше не вернусь в камеру к садисту, уж
лучше смерть.
— Госпожа,
нам сюда, — прервал мои мысли притворно участливый голос мужчины, дверь широко
распахнулась, и мы неспешно прошли в просторный, освещённый множеством огней
зал. И сейчас же не менее пятидесяти пар глаз уставились на меня, во многих
взорах я успела заметить жгучую ненависть, презрение и полное равнодушие.
— Идёмте,
леди Лиат, — мягко подтолкнул меня в спину лекарь, и мне ничего не оставалось,
как переступить порог.
После
тёмного коридора зал ослеплял. Висящие на каменных стенах сотни ламп
нещадно чадили, и в помещении было дымно и очень душно.
Медленно
шествуя вдоль суровых, странно одетых людей, которые не сводили с меня свои
полные презрения и высокомерия взгляды, я чувствовала, как между лопатками
стекает пот, испарина, выступившая на лбу, сползает по вискам, а по спине
пробегают зябкие мурашки.
Но вот,
спустя несколько тягостных минут безмолвия, мы добрались до небольшого
постамента с установленным в центре него каменным столбом. На вершину явно
нерукотворного сталагмита уложили плиту, на которой стояла необычная
шкатулка с большим, прозрачно-голубым камнем на крышке. Было нетрудно
догадаться, что это и есть тот самый родовой камень, о котором твердили Виллум
и Йорг.
— Род! Мы
все скорбим по Великому Гуннару! — вдруг выкрикнул до боли знакомый голос, не
дав заговорить Виллуму, и к постаменту тяжёлой поступью вышел мой палач. Он
бросил в нашу сторону полный ненависти взгляд и вновь обратил свой взор на
собравшихся людей.
— Лиат из
рода Категай убила нашего главу…
— Леди Лиат
и лорд? Неужто ты считал своего господина слабее женщины? — с презрительной
усмешкой прервал его Виллум, не дав продолжить нести бред, — я осмотрел тело
его светлости. Рана на его груди открылась, он умер от потери крови. Я
предупреждал Гуннара, что стоит отказаться от вина и не делать резких движений.
В тот вечер мне сказали, он выпил не меньше пяти кувшинов, и ты отнёс его
в покои!