Я с трудом забросил на грудь дефектную левую руку и, как мог,
постарался накрыть её ладонью раневой канал. Получилось хреново –
даже этой «отмороженной» рукой я чувствовал, как фигачит сквозь
пальцы кровь. Но, пока хоть что-то…
Правой же я судорожно шарил вокруг себя, пока не зацепил
пальцами краешек какой-то тряпки. Что это было: простынь,
пододеяльник, или что-то из одежды – плевать! Главное, что этой
«ветошью» я смогу временно заткнуть дырку в животе. Я скомкал
тряпку и подсунул её под ладонь левой руки, сильно прижав её сверху
правой. Больше ничего для себя я сделать не смог. Разве что на
помощь позвать…
Я попытался крикнуть, но из моей глотки донесся лишь какой-то
едва-едва слышный свистящий сип вперемешку с булькающими хрипами.
Такое ощущение, что у меня и с голосовыми связками тоже проблемы.
Убедившись, что ничего путного я из них выдавить не смогу, попытку
пришлось прекратить – силы меня стремительно покидали. Вероятно,
лезвие ножа зацепило вену или артерию, питающую печень кровью. И
теперь она стремительно изливается в брюшную полость.
Я попробовал хоть немного приподнять голову, чтобы осмотреться,
но не смог даже оторвать её от матраса - пока я шарил вокруг рукой,
сумел ощутить его грубую ткань, набитую комками ваты. Сердце уже
буквально выламывалось из груди, подняв пульс до неимоверной
скорости. Похоже, наступила агония… Мысли потеряли прежнюю четкость
и «поплыли», кто в лес, кто по дрова…
Но я не хотел умирать, едва придя в сознание. Нет! Врешь! Не
возьмешь меня в очередной раз, Старая! Мы еще повоюем! Я
возненавидел свою беспомощность просто всеми фибрами души! Полыхнув
лютой ненавистью, я с такой силой скрипнул зубами, что на них,
похоже, даже эмаль растрескалась!
А меня вдруг окатило такой непоколебимой уверенностью, что шиш я
вам вот так, ни за хер собачий сдохну! И откуда только она взялась
у меня в башке? Ответа не было – может, это просто бред
умирающего…
Но, нет – эта уверенность, как оказалось, совсем не была бредом!
В груди заполыхало, как будто я сотку неразведенного спирта одним
рывком замахнул. И тут же по моим жилам словно расплавленный свинец
потек, постепенно концентрируясь в районе ножевого ранения.
В дыру как будто раскаленных углей напихали, так там припекать
начало. Я еще сильнее сжал челюсти, в жалкой попытке перетерпеть
уже и эту боль. Но надолго меня не хватило, и я зашелся в истошном
крике. Ну, как зашелся: захрипел и забулькал едва слышно,
окончательно срывая и без того отсутствующий голос.