Дверцы экипажа открылись, и из него вышла сама Антонина Львовна,
красивая и нежная, одетая по последней парижской моде, в лёгкое
светлое платье, в шлейфе рюшей и кружев, и сверкая очаровательными
розовыми бриллиантами, которые очень шли к её небесно-голубым
глазам и белокурым волосам.
Она направилась в сторону того самого дома. Крестьяне, бросив
работу, наблюдали за происходящим на почтительном расстоянии.
Возле калитки сразу возник чернявый мужик, сухопарый и сутулый,
с обветренным загорелым лицом, и тоже с изумлением смотрел на
гостью.
Не утруждая себя приветствием, женщина спросила:
- Скажи ка, любезный, здесь ли проживает Евгений Львович
Чернов?
Мужик понурился и стянул шапку с головы:
- Нет больше Евгения Львовича, помер он, барыня. На Троицу
похоронили, - он тяжело вздохнул.
Женщина сильно побледнела и пошатнулась, а мужик продолжал
говорить:
- Мне завещал за домом смотреть и ждать, когда приедет его
сестра? Так, стало быть, это Вы и есть?
Взгляд женщины захлестнула тоска, она с трудом держалась на
ногах, но изо всех сил старалась сохранять самообладание.
- Идёмте, барыня, в дом, - пригласил мужик, - Евгений Львович
велел Вам кое-что передать, да и домом Вам надо распорядиться.
- Дом был собственностью Евгения Львовича? Ты его слуга?
- Крепостной я, барыня, Евгений Львович вольную мне обещали
подписать, да так и не успели. А коли Вы его сестра, а других
родственников у него нет, то я, вроде как, теперь должен перейти в
Ваше распоряжение.
- Семья у тебя есть?
- А как же! Жена и пятеро ребятишек.
Войдя за околицу, графиня взглянула на большой огород,
расположенный прямо возле дома. На нём трудилась полная женщина.
Дети ей помогали. Старшему было не больше двенадцати, а младший
лежал тут же, в колыбели. Две девочки, лет семи-восьми исправно
пололи грядки, они с любопытством взглянули на гостью, но мать на
них шикнула, и они тут же уткнулись в работу. Двое загорелых
босоногих мальчишек таскали воду вёдрами из ручья, журчащего прямо
за огородом.
Заметив гостью, крестьянка подскочила, но та жестом указала,
чтобы не суетилась, разговор у неё будет с мужем. И сам он сурово
покачал головой.
Крестьянка продолжила работу с окаменевшим лицом, на нём явно
угадывалась тревога.
- Вы все живёте в доме моего брата? - спросила гостья.
- Как можно, барыня! - возмутился мужик, он кивнул на тесную
избушку, находившуюся рядом, - вот там и живём. За домом смотрим,
всё честь по чести. Ну а землю используем для себя, не извольте
гневаться, о земле распоряжения не было!