Графиня не обратила внимания на его оправдания и взошла на
крыльцо.
Что ни говори, а дом не был достоин таких гостей, как она.
Скромное жилище отшельника, или какого-нибудь зажиточного
крестьянина.
Правда на окнах колыхались чистые занавески, сами они были
приоткрыты, чтобы воздух не застаивался. И занавески, и скатерти на
столах были хоть и застиранные, но тщательно выглажены, а по краям
красовались искусно вышиты узоры. Полы чисто выдраены.
Графиня одобрительно кивнула, мужик не покривил душой, когда
сказал, что за домом следили честь по чести, ведь гостья нагрянула
неожиданно, а здесь было так чисто, как будто ждали её с минуты на
минуту.
Стены были ровно выбелены, на большой печи выстроились
вычищенные до блеска чугуны и сковороды.
Комнат оказалось всего две, кабинет и гостиная. Глядя на
скромную мебель, трудно было заподозрить, что здесь когда-то бывали
гости. Кровать с тощей периной, застеленная выцветшим покрывалом,
находилась в кабинете. Здесь же располагались письменный стол и
книжный шкаф. И деревянное кресло-качалка.
В гостиной стол и пара стульев. Сервант с посудой, в глубине его
проступали силуэты бутылок, заполненных, очевидно, самодельным
вином. Вазочка с вареньем и давно высохшие пряники. Располагаться
здесь можно было и на паре сундуков, покрытых небольшими
самоткаными коврами. По полу лежали плетённые из тряпок дорожки и
круги половиков.
Глядя на всё это, у Антонины Львовны сжималось сердце от
понимания, в каких скудных условиях жил её обожаемый брат.
- Как он умер? - сдавленным голосом спросила она. Мужик
постоянно топтался рядом и печально ответил:
- От лихорадки, барыня. Ходил на охоту и попал под дождь. Барин
велел передать Вам свой архив, - сказал он, подошёл к сундуку,
отодвинув ковёр, открыл и вытащил небольшую картонную коробку,
поставил её на письменный стол.
Антонина Львовна трепетно открыла коробку. В ней находились
тетради, сплошь исписанные странными каракулями. Брат пользовался
известным им обоим арабским языком, и без утайки доверял бумаге
свои тайны. Антонину Львовну это насторожило. То, что Евгений
Львович не писал на русском, говорило о многом. Он явно не хотел,
чтобы кто-то узнал, о чём он пишет?
В этой же коробке нашлась вольная для крестьянина и его семьи.
Готовый документ, так и не подписанный. Не понятно,умышленно ли
брат не подписал вольную, или просто не успел? А может желал
оставить сестре скудное наследство в виде семьи крепостных
крестьян.