Об этом последнем пункте я узнала от Стеши – мол, какой-то её не
то клиент, не то поклонник прослышал, что она тут, и приходил вчера
стучать в окошко, пока я с Соколовским общалась.
- В самом деле, занавески нужны, вы правы, - вздохнул Зимин. –
Всё не успеваем. Возможно, для восстановления вашей памяти такое
занятие окажется на пользу. Я подумаю, что можно сделать. И
подумаю, кому бы можно было вас рекомендовать.
- Буду вам весьма признательна, - искренне сказала я. –
Понимаете, раз я здесь оказалась, то нужно как-то устраиваться.
- Совершенно согласен с вами, - кивнул он. – Не печальтесь,
Ольга Дмитриевна, что-нибудь непременно придумаем. Кстати, вы
умеете шить на машинке?
- Да, - ответила я прежде, чем подумала – а вдруг здесь какие-то
совсем другие машинки?
- Вот и славно. Ступайте, вам нужно больше отдыхать.
Я поблагодарила и ушла к себе, соседки мои где-то ходили, и я
снова задремала. А проснулась от грохота – что-то тяжёлое очень
громко катили по коридору.
- Спаси господи, что там такое-то? – Анна выглянула в коридор. –
Ой! Это к нам?
«К нам» оказалась, на удивление, швейная машинка. Ножная, очень
похожая на старинный «Зингер», на котором я когда-то училась шить
под присмотром бабушки Рогнеды. Мама твердила, что мне рано давать
в руки иголки, ножницы и утюг, но бабушка была непреклонна –
девочку нужно учить. И учила. И как только ноги девочки, то есть
мои, доросли до педали машинки, то началось знакомство с
премудростью прямых строчек, стачивания деталей одежды, обработки
краёв – руками, а после и на другой машинке, современной, у которой
была строчка-зигзаг. В общем, шить я умела, и кроить умела, и
выкройку могла построить по меркам. Правда, давно всё это было, ещё
до моего студенчества, и чуть-чуть на первом курсе, а потом занятий
стало слишком много, и погулять хотелось, и мамин бизнес пошёл в
гору, и какую-то красивую одежду можно было просто купить.
Так вот, машинку установили возле окна, и Акулина принесла
свёрток ткани – светло-серый ситец в чёрный и красный горошек.
- Василь Васильич сказал, что вы, барышня, умеете с этой дурой
обращаться, - кивнула она на машинку.
Я уже открыла крышку и подняла машинку, установила, надела
ремень на колесо. На первый взгляд машинка была точно такая же, как
и у нас. На бабушкиной был нарисован сфинкс, а тут – феникс.
Красиво. Называется – «Гофманн».