Крепыш Кузнецов прошелся перед рассевшимися командирами.
- Значит так, товарищи. Приказываю разработать задание на марш
корпуса с выходом на линию Вернополье-Студенок в кратчайшие сроки.
Дополнительная вводная: начиная от линии Великая Камышеваха –
Каменка, танковые бригады двигаются, развернувшись в боевые
порядки. Последняя точка снабжения – Каменка. Товарищ подполковник,
– Макс повернулся к начальнику тыла Фалину, – для вас – отдельное
поручение: разработать график выдвижения мотострелков в точки
обеспечения. А вы, Александр Михайлович, – командир четвертой
мотострелковой бригады полковник Шекал вскочил, – выделяете один
батальон в распоряжение товарища Фалина. Порядок движения назначаю
следующим: сто девяносто восьмая и сто девяносто девятая бригады,
затем мотострелковая бригада без одного батальона, и шестьдесят
четвертая тяжелая танковая замыкает. Михаил Ефимович, – обратился
он к командиру шестьдесят четвертой бригады подполковнику
Постникову. – Вам дополнительное поручение: проходя точки
обеспечения, забираете мотострелков на броню. Вопросы?
Вопросов не было.
- Срок исполнения – полтора часа…
- Товарищ генерал-майор, но это же нереально… – раздался робкий
голос. – Не уложимся…
Кузнецов подобрался точно тигр перед прыжком и так сверкнул
глазами, что начальник штаба подполковник Зурин невольно попятился
и облился холодным потом…
- НЕ ПОНЯЛ, Василий Иннокентьевич?!! – такого рыка от командира
корпуса подчиненные ещё не слышали. – Мне показалось, или кому-то
петлицы жмут?! Выполнить и доложить! БЕГОМ, Я СКАЗАЛ!!! Время
пошло…
Пока командиры двадцать первого танкового корпуса, изощренно
проклиная свою судьбу и внезапно съехавшего с катушек генерала,
мчались, топоча сапогами, исполнять неожиданно свалившееся на них
поручение, в двадцать третьем корпусе уже шла напряженная работа.
Вспотевшие штабисты лихорадочно метались у стола с разложенной
картой, замеряли дистанции циркулями, беззвучно шевелили губами,
переводя масштаб в реальные километры, и поспешно записывали
результаты. Полковник Пушкарев славился не только очень
представительной внешностью, но и исключительно тяжелым характером
– не то, что его сосед, генерал Кузнецов, известный всему фронту
добряк! – и если полковник дал на выполнение задания четыре часа,
то простой инстинкт самосохранения подсказывал его подчиненным, что
уложиться нужно в три. А лучше – в два, потому как реакция комкора
непредсказуема. Свести же близкое знакомство с начальником особого
отдела корпуса, капитаном государственной безопасности Геллерманом,
имея в перспективе продолжить знакомиться с товарищами из особых
отделов армии и фронта, не хотелось никому. Потому-то в штабе
двадцать третьего танкового творился натуральный аврал, каждый
участник которого трясся – как бы невзначай не ошибиться! Пушкарев,
чтоб ему пропасть, шутить не будет…