Ее выложили на развернутой газете, откуда каждый мог взять то,
что ему нравится. Вопреки завареным во втором котелке. В общем,
когда последние отблески заката погасли среди ночных облаков, ужин
был завершен. Дежурные отправились отмывать в холодной речной воде
с песочком посуду. А остальная команда осталась у огня. Наступала
романтическая минута, ради которой Симочка и захватила из дому
гитару.
Я знал, что мне не избежать этой участи и морально был готов.
Сегодня мне не хотелось аккомпанировать военруку. К счастью,
покопавшись в памяти, я извлек из нее несколько песенок, которые,
оказывается, знал наизусть. Взяв гитару, я задумчиво побренчал,
прислушиваясь к собственному настроению. Трещали дрова в костре.
Отблески пламени легли на речную гладь и отражались в зрачках
ребят, которые словно лесные звереныши, зачарованные огнем,
собрались вокруг.
«Снова идет ночь над горами сонными, в дымке костра светят
глаза ребят, ветер затих вместе с последней песнею, видно ушел
где-то искать тебя...» — хорошо зашла туристическая песенка из
фильма «А зори здесь тихие». Девчонки, во всяком случае, подпевали.
Старшая пионервожатая — тоже. Дальше, по настроению я спел:
«Собраны крылья палаток, их кончен полет, крылья расправил
искатель разлук самолет...». Потом, по свободной ассоциации
души: «Призрачно все, в этом мире бушующем...»
Не уверен, что эти туристические баллады я извлек из своей
собственной памяти, а не — из Шуриковой. Ведь еще неизвестно, что
такое душа и где она помещается. Во всяком случае, за воспоминания
отвечает головной мозг, и теперь все равно уже не разберешь, что в
нем от двадцатидвухлетнего Александра Сергеевича, а что — от
Владимира Юрьевича, которому за пятьдесят. Как бы там ни было,
женскую часть нашей туристической команды я покорил. К сожалению,
то, чем я мог бы порадовать мужскую, при девочках исполнять
нельзя.
Этим и решил воспользоваться Петров. Он вежливо попросил у меня
гитару и, подражая хрипотце Высоцкого, начал пичкать компанию его
же творчеством. При этом чисто музыкальная сторона исполнения
оставляла желать лучшего, но бодрые рифмованные прибаутки, недавно
скончавшегося барда и актера цепляли аудиторию вне зависимости от
того, разбиралась ли она в музыке или поэзии: «Вы мне не
поверите и просто не поймете, в космосе страшней, чем даже в
Дантовом аду, по пространству-времени мы прем на звездолете, как с
горы — на собственном заду.