Лорд Роберт рассмеялся и поманил сына
к себе, потом отвёл в сторону.
— Джонатан, мой мальчик, я польщён,
что в тебе, наконец, пробудилась страсть. Но мумия принадлежит
нашим гостям, согласно уговору. За целительное чудо её плоти
обещано многое и многими.
— Отец, я не верю в такую медицину, и
ты это знаешь.
— Достаточно, что верю я и остальные,
— лорд Роберт нахмурился.
— Им разве мало артефактов? Пусть
расчленяют тот труп в ящике — он и так доехал к нам почти по
частям.
— Джонатан, — в голосе Карнагана
отчётливо прорезались стальные нотки. — Не глупи. Я вложил в эту
экспедицию немало сил и средств. И своими связями я обзавёлся
именно потому, что всегда выполняю свои обещания. Надеюсь на твоё
благоразумие.
С этими словами он кивнул сыну и
вернулся к гостям, наперебой обсуждавшим, кто что возьмёт.
«Как на каирском базаре...» — подумал
Джонатан, растерянно глядя вслед отцу и лихорадочно соображая, что
можно было сделать.
И почему вдруг для него это стало так
важно? Что двигало им в тот миг — страх, справедливость? Молодой
человек не знал.
— Давайте взглянем на содержимое
последнего ящика? — предложил он громко.
Его предложение поддержали, тем более
что многие уже выбрали себе памятный оберег.
Люди Карима открыли ящик и пронесли
по залу.
— Отвратительно.
— Должно быть, грабитель?.. Вот же не
повезло парню.
— Ха, не иначе как прирезали свои же
подельники.
— Какой мерзкий оскал.
— Не представляет собой никакой
ценности.
— Его ведь тоже можно пустить на
целебный порошок?..
— Нет, в его плоти нет древних
бальзамов. Это просто иссушенный труп.
— Ну, тогда разве что в коллекцию
Королевского Исторического Общества.
Обрывки фраз долетали до
Джонатана.
... не представляет...
... собой...
... никакой ценности...
— Анх-Джесер...
Шёпот прокатился по залу, но, похоже,
кроме него никто этого не услышал. Молодой человек озирался,
пытаясь найти источник, потом успокоил себя, что показалось.
Неудивительно, в общем гуле смеха и разговоров. Отец как раз
объявил о расчленении царственной мумии и о том, что попробовать
немного целебного порошка каждый сможет прямо здесь, прямо
сегодня.
Анабель распахнула глаза. Поскольку
больше было некому, Джонатан бросился к ней первый, и услышал
хриплый шёпот.
— Голос пустыни... Карающее
пламя...
Он обернулся в тот момент, когда
Генри Харрис отделил голову царевны от тела и торжественно возложил
на бархатную подушку. Алебастровые глаза сверкнули отражёнными
огнями светильников. Её Высочество улыбалась царственно и
снисходительно, наблюдая сквозь века, как люди разделяют на части
её тело.