Палицкий испуганно воззрился на меня,
а я закивал:
— Да-да, я убью тебя. Если хочешь
пожить еще какое-то время, то вели им убраться отсюда.
— Никуда мы не уйдем, Паук! — снова
прежний голос. — Мы не бросим в беде нашего Императора!
— Вашего императора зовут
Богословский Александр, а этот, — я бросил на Палицкого
презрительный взгляд. —самозванец! Но вы этого не помните, потому
что он с Демьяном задурил вам головы. Только мне не понятно, почему
кроме меня никто ничего не помнит? Отвечай! — я убрал у него кляп
изо рта.
Времени играть в «Угадайку» или
ждать, когда же он, наконец, решит заговорить не было, поэтому я
подошел и пнул его в бок. Палицкий взвизгнул, но ответил
быстро:
— Потому что тебя не было здесь,
когда менялась реальность.
Я еще что-то хотел спросить, но тут
снова поднялся ветер и, подхватив большой вазон с цветком, запустил
в меня. Я едва успел отпрыгнуть в сторону и здорово разозлился.
Меня уже порядком достал этот маг Ветра, поэтому я снова зашагал к
двери, но теперь уже с другим намерением.
Я встал возле проема и, не глядя,
запустил несколько смертельных паутин. Снова крики и звуки падающих
тел.
— Вот теперь пора, — прошептал я и
вышел из комнаты.
Боевые маги забросали меня огненными
шарами, некоторые даже вытащили пистолеты и, целясь мне в голову,
без устали нажимали на курок. Поднялась такая какофония, что можно
было оглохнуть. Но я тоже не терял зря времени, а ткал самую
сложную и затратную свою паутину – смертельную.
Когда я закончил, первые два слоя
паутины-оберега были изрешечены и напоминали дуршлаг, зато два
нижних слоя были без единой дырки. С каждым разом мои паутины
становились все сильнее и эффективнее.
— Ловите! — крикнул я и накрыл их
паутиной.
Огромная паутина накрыла весь зал, в
котором собрались боевые маги и приспешники Палицкого. Кто-то успел
убежать, у кого-то остались силы накрыться защитными заклинаниями,
но несколько магов с криками боли рухнули на пол. Для атакующих это
было сигналом отступить и придумать новый план освобождения их
императора. Мне это и надо было – немного времени.
Я подбежал к Палицкому, метнул кляп в
рот, взвалил на плечо и подбежал к окну. Мы были на втором этаже,
но все равно стало не по себе, когда посмотрел вниз. Я прилепил к
ногам и рукам липкую паутину и, глубоко вздохнув, взобрался на
подоконник.