И с Испанией неудобно получилось. Когда он только отправлялся туда,
ему прозрачно намекнули, что вернётся он уже комбригом. Но не
вышло. Люба категорически потребовала его немедленного возвращения.
Пришлось пересилить себя и пойти на поклон к высокому начальству —
упрашивать прервать командировку в связи с беременностью жены.
Якобы по медицинским показаниям, мол, токсикоз, и тэдэ, и
тэпэ.
Поставили на полк. Лёгкий танковый. И на том спасибо. Т-26 — машина
знакомая, временем проверенная. Тем более опыт взаимодействия
пехоты с этими жестянками он на испанских полях какой-никакой, а
всё-таки приобрёл. Да и Лёшка как раз танками занимался. И Егор ими
по уши увлечён. Так почему бы и не сменить общевойсковые малиновые
петлицы на чёрный бархат механизированных частей?
Но вот что творится с Любашей? Сколько он ее помнил, капризной
истеричкой она никогда не была. Напротив, «стойко переносила все
тяготы воинской службы», как и положено офицерской жене. Значит,
это он ее такой сделал. Но что он делает не так? И как тогда
правильно, вот в чем вопрос...
Легко было тогда, в Туркестане, рубануть с плеча по-кавалерийски.
Соскочив с едва стоящего на подгибающихся ногах коня, протянуть
кроваво-красные цветы перепуганной московской девчонке. А про себя
решить единожды и на всю жизнь: быть лишь другом семьи — верным,
предупредительным и заботливым, ничем не выдавая, как бесится пульс
от одного ее взгляда, голоса, силуэта...
А потом, пока жизнь не раскидала их по разным концам необъятной
страны, вырывать у судьбы по полчаса неназначенных свиданий —
просто побыть рядом с ней, насмотреться, запомнить на подольше.
Интересно, чувствовала ли она что-нибудь, когда он всеми возможными
и невозможными способами при каждом удобном случае старался
добывать ей цветы? Чье имя прошептала, когда он положил на подушку
рядом с ней, едва отошедшей от родовых мук, наспех надёрганный
пучок полевых трав?
А что сейчас делать с этим «семейным очагом», построенным на чужом
горе, ведь жена — не желторотый юнец в синем комбинезоне, на нее не
рявкнешь: «Выполнить и доложить! Кру-гом, шагом марш!», как-то надо
договариваться, искать компромиссы. Но как?
Сделав несколько быстрых затяжек, «успокаивающих нервы», комполка
Варавва вытряхнул окурок, затушил его в послюнявленных пальцах и
спрятал вместе с мундштуком в «тайник» за буфетом. Надо будет
завтра выкинуть, чтоб не раскрошился.