Прополоскав рот холодной водой из чайника, Иван нырнул под одеяло.
Люба сонно заворочалась, придвигаясь поближе:
— Вань, ну где ты ходишь, я ж отвыкла спать одна...
Голова жены уютно примостилась у него на левом плече. В бок ткнулся
натянутый барабаном живот. Накрыв его правой ладонью, будущий отец
ощутил, как ворохнулся в глубине околоплодных вод маленький
человечек, пиная его пальцы крошечными пятками.
Иван Варавва легонько поцеловал жену в макушку, затем не утерпел и
глубоко вдохнул тот самый, до сих пор дурманящий запах.
И всё простил.
И заснул.
***
Егор Трофимов быстро толкал перед собой коляску. Когда на
поворотах ее слегка заносило, оттуда раздавался возмущенный писк,
но Егор его привычно игнорировал. Нужно успеть отвезти Дашку в
ясли, а потом проводить Машу в школу. В прошлый раз она почти два
урока обижалась, когда он опоздал. Хорошо, что сейчас они в одном
классе — всегда есть повод подойти и сделать вид, что он чего-то не
понимает, а уж поучать-то она любит...
Вообще беда с этими девками. Мало ему было клички «Жених»
(«Тили-тили-тесто, жених и невеста!», «Эй, тебя ж предупреждали —
не подходи к девчатам с нашего двора», «Слышь, пацанчик, ты с
какого района зашёл? А чо такой дерзкий, боксёр штоле?»), так еще и
новая прилепилась — «Нянька».
Конечно, для отчима дочка — подарок. Только им, взрослым, хорошо:
один — на службу, другая — на учёбу, а он, значит, за Дашкой горшок
выноси. Очень смешно. Не говоря уже о том, что проект танка Е-3М из
крашеного картона она чуть не сгрызла вчера.
Егор чуть притормозил, спросил у пухлого дядьки в чесучовой паре,
чем-то напоминающего бегемота, сколько сейчас времени, и припустил
еще быстрее — «Точно опоздаю, опять Маха злюкаться будет и нос
воротить».
***
— Какой еще Халхин-Гол? Нет, не объясняй, Иван, я даже не хочу
знать, где это. Ты мне только ответь — за что ты так меня
ненавидишь? Почему опять хочешь удрать на край света, отделываясь
парой строчек раз в неделю, если не за месяц? Зачем тебе тогда
семья, Ваня, скажи мне, пожалуйста...
Не хочешь с нами жить — я тебя не держу, только дай мне еще год
наверстать. Я ведь уже на третьем курсе первый раз самому
профессору Архангельскому ассистировала. А потом, когда из-за тебя
пришлось академический отпуск брать, он так расстраивался: «На кого
ж вы меня оставляете, Любовь Андреевна, я к вам привык, у вас рука
легкая — ни одной неудачной полостной операции». А теперь мне опять
всё бросать и срываться в неизвестность или сидеть дома и ждать, в
каком виде тебя привезут? Дай мне дотянуть до ординатуры, а потом
иди куда хочешь — дверь вон там...