— Господа! — откашлявшись, начал
генерал Попов. — Страшную весть принес я в наш дом, господа!
Война!
Строй темно-синих шинелек
заволновался и зашептался, но воспитатели быстро водворили
порядок.
— Нам сообщили из Белграда, что
итальянские и германские войска начали обстрелы и бомбардировки
югославской территории! Наш долг — соблюдать спокойствие и
выполнять указания властей Королевства. В связи с чем увольнения в
корпусе отменяются до особого распоряжения. Для несения службы
будет привлекаться усиленный наряд, особенно в части охраны
корпуса. Господа воспитатели, разведите кадетов по занятиям.
— Корпус, равняйсь! Смирно! — вылез
вперед дежурный офицер. — Напра-во! Шагом... марш!
Бумкнул барабан оркестрика, взвыли
трубы и сотни две обескураженных мальчишек в возрасте от девяти до
восемнадцати лет потопали в классы.
***
Директор корпуса отложил рапорт
полковника Чудинова и вопросительно уставился на врача. Доктор
Заманов чуть подвинулся на стуле и коротко доложил:
— Физически кадет Сабуров полностью
здоров, наблюдается некоторое торможение и дезориентация. Природу
обмороков я пока объяснить не могу, требуется глубокое
обследование, м-да...
— Боюсь, у нас нет на это ни
времени, ни возможностей, — вклинился в паузу генерал.
— Именно так, Александр Григорьевич,
именно так. К тому же, я не могу исключить появление рецидивов,
м-да. Полагаю, что с точки зрения интересов корпуса необходимо
кадета Сабурова отчислить.
Полковник Чудинов прикусил ус.
— Николай Алексеевич? — перевел на
него взгляд Попов.
— Жаль терять способного кадета, —
досадливо ответил воспитатель, — но, боюсь, иного выхода в
сложившихся обстоятельствах у нас нет.
Генерал раскрыл лежащую на столе
кожаную папку, вынул отпечатанный на машинке приказ и передал его
для ознакомления полковнику и доктору. Как только лист вернулся на
стол, генерал макнул перо в чернильницу и поставил на листе
подпись, следом расписались и воспитатель с доктором.
— Пригласите Сабурова, —
распорядился генерал, прокатывая бронзовый пресс-бювар по свежим
чернилам.
Через несколько минут в дверь
постучал дневальный и после разрешения впустил в кабинет молодого
парня в больничном халате — среднего роста, хорошо сложенного,
светловолосого и сероглазого, с немного выдающимся вперед
подбородком и небольшой горбинкой на носу. Чудинов подавил вздох и
уставился в угол.