Чем графине не понравилась одна из
ряда на первый взгляд абсолютно одинаковых солонок, осталось
загадкой.
— И не эту! И не эту, нет, другую!
Федор Иванович, вас что, ни о чем нельзя попросить?
У бедного Федора Ивановича даже усы
обвисли. Борьба бедняги с солонками походила на игру в наперстки, в
которой никак нельзя было выиграть. Я мысленно пожелал этой жертве
семейной жизни терпения.
После первой перемены блюд гости
принялись говорить тосты. Что-то мило проворковала Антонина и
пробасил ее сын. Я заметил, что при взгляде на эту очаровательную
старушку глаз у некоторых гостей начинал нервически дергаться.
Волконский пожелал юбиляру всех благ, Анна с невозмутимым видом
выразила признательность за то, что князь пригласил в свой
роскошный особняк представителей Тайной Канцелярии, где они так
давно хотели побывать. Прозвучало это безукоризненно вежливо, но в
то же время очень двусмысленно.
Граф Сокольский нетерпеливо ерзал на
стуле, дожидаясь, когда до него дойдет очередь. Когда отцу Настасьи
наконец дали слово, он только что не подпрыгнул и задвинул речь
минут на десять. Две из них заняли поздравления юбиляру, остальные
восемь — рассказ о будущем семейном счастье Игоря и Настасьи.
Точнее, о счастье самого Сокольского, который их совместному
счастью будет, безусловно, очень счастлив. А также породнится с
Родом самих Лазаревых, которые сейчас стремительно обретают
богатство и влияние. Этот факт папаша Настасьи упоминал словно бы
походя, зато раз пятнадцать.
Наконец, обед закончился, и гости
принялись расходиться по комнатам. Игоря и Настасью тут же
обступили с поздравлениями. Мимо меня сосредоточенно пронеслась
Анна и исчезла куда-то в неизвестном направлении. Князь Долгоруков
с братом тоже испарились. Я перебросился парой слов с Антониной,
ловко избежал новой беседы с Дмитрием и даже сыграл пару партий в
покер. Тут на мое плечо незримо опустился Каладрий.
— Узнал что-нибудь? — мысленно
спросил я демона, продолжая мило улыбаться даме, с которой вел
светскую беседу.
— Узнал. — Голос Каладрия звучал на
редкость довольно.
— Рассказывай. И где, кстати,
Долгоруковы? Давно не видно.
— Ушли к себе в комнаты. Тебя
обсуждают.
— И все? А я-то думал, дружно умерли
от геморроя, — посетовал я. — А чего ты такой радостный-то? О чем
они там говорят?