Он уже почти утвердился в мысли, что всё так и есть, когда внезапно врезался в Рябова, больно стукнувшись о золотой воротник, и обнаружил, что все стоят и, задрав головы, рассматривают большое светящееся пятно.
— Как думаете, что это? — спросил Репкин.
— Сыр, — ответила Лизонька и облизнулась.
— Солнце, — авторитетно заявил Колобков.
— Великовато, — с сомнением произнёс Рябов. — И низковато. Больше похоже на кусок золота.
— Сейчас проверим, — заявила Маша и, достав из-за пазухи камень, с криком «Эге-гей!» запустила его вверх. Камень влетел в золотистый свет… и исчез. — Выход! — радостно воскликнула она. — Это выход!
Трёхмедведев озадаченно почесал затылок, никаких светящихся пятен он прежде не находил. Светились в этом мире только звёзды ночами, но швырять в них камнями было бессмысленно. Да и не было тех камней — булыжник девчонка наверняка принесла с собой.
Тем временем путешественники принялись обсуждать план спасения.
— У тебя лестница есть? — обернувшись, спросил Колобков. Трёхмедведев покачал головой. — Жаль. Ну да ладно, — и тот снова повернулся к своим.
Глядя, как яростно они спорят, Трёхмедведев почувствовал себя никому не нужным. Он думал, что за прошедшие годы это дурацкое чувство умерло, но оно оказалось живее всех живых. Отойдя, он уселся в пыль, обхватив колени руками, и уже хотел предаться страданию, когда что-то больно стукнуло его по голове.
— Эй! — сердито воскликнул он, оборачиваясь. — Что за шутки?!
Компания умолкла и уставилась на него удивлённо.
— У тебя тут… кровь, — произнесла Маша, указывая на свою голову, но Трёхмедведев уже и сам почувствовал, как что-то тёплое бежит по виску. Это было странно, ведь пораниться в этом мире было невозможно, он обнаружил это ещё в самом начале, когда случайно уронил на ногу лавку — распоротая кожа сошлась в одно мгновение.
Проведя ладонью по виску, он уставился на свою ладонь, лизнул алую дорожку и вспомнил давно забытый вкус крови.
— Это невозможно, — растерянно произнёс он. Но его уже окружили, затрещала ткань, и голову стянула пёстрая лента.
— Ну вот, — произнесла Маша, любуясь трудом своих рук. Платье её, и без того недлинное, стало ещё короче.
— М-да, похоже, мы рано радовались, — внезапно произнёс Колобков, подняв из пыли камень с характерным алым следом.
— А это не наш! — воскликнула Маша. — У меня был серый, а это белый! Такие у нас в лесу не водятся, — она подошла ближе к пятну и, погрозив кулаком, крикнула: — Морды бессовестные! Хорош камнями кидаться! Лучше лестницу сбросьте!