История дремлет. И пруда зелёный хрусталь…
Сонет уходящему поколению
И слипшиеся будни шелестят,
И я томлюсь предчувствием мгновенья,
Какого-то иного вожделенья,
Смотрю вперёд я и смотрю назад.
И вот, в дыму веков узнает взгляд
То потрясающее поколенье,
Которое, предчувствуя закат
Эпохи, познавало пораженье.
И личное. И было напряженье
Так велико, что ламповая нить,
Дав вспышку на какое-то мгновенье,
Перегорела. И когда ввинтить
Хотел в патрон я новую, то темень
Была, как наше «радостное» время.
Не так-то просто простота даётся…
Но мы идём, приходим к простоте,
Всё лишнее в дороге остаётся,
И мы не те уже, совсем не те.
И краски, что расплывчато ложились,
И чувства, что лукавили с судьбой,
Вдруг самой сутью сердцу обнажились,
И ты уже воюешь сам с собой.
И слово, нас манившее загадкой,
Является, как спелое зерно,
Что выращено в трудный год солдаткой,
И потому так дорого оно.
Отчаянья шатки весы,
А холод тепло перевесил.
Мне б только дожить до весны,
В зелёный войти перелесок.
На склоне сиреневых гор
Подняться за буйным багулом,
Понять переливчатый хор,
Глубоким наполниться гулом.
Ручьи из-под каждого пня
Звонки и шумливы, как дети.
Мне б только деревья обнять,
Спокойно уснуть на рассвете
И видеть янтарные сны,
Пьянящие солнцем и смуглостью.
Мне б только дожить до весны,
Мне б только проникнуться мудростью.
Страданье приняла земля моя
Без грани искупления и меры,
И страшная предельность бытия
Открылась нам, навек лишённым веры.
Не для любви рождённые сердца
Неумолимый счёт ведут мгновеньям.
Мы, пленники начала и конца,
Ни истины не ждём, ни откровенья.
Судьба, не подходи так близко…
Судьба, не подходи так близко,
Я слышу шорохи в ушах…
И годы на ветру, как искры,
Летят, сгорают и шуршат.
И в этом свете нехорошем
Уже видна, наверно, та, —
Как через мутное окошко, —
Моя заветная черта.
Но замечает росчерк тонкий
Годов горячая метель,
Не дай, судьба, угаснуть только,
Мне до неё не долетев…
Минута тишины пред ожиданьем
Осознанного чуда на двоих…
Снег управляет сбивчивым дыханьем,
Подчёркивая каждый новый штрих
Изменчивого облика дороги.
Тоннель, как преисподняя, забит
Толпою грешников. Застенчивые боги
Снуют меж расползающихся плит.
Подземный страх бьёт козырную карту
Свободного скольженья в темноте.
Блестящее шоссе выносит к марту
Всех, кто не удержался в пустоте.