Николая дома не было, я не возражал против его намерения и
поручил ему готовить запас провизии для перехода. Последние два дня
он был в Кронштадте.
Ужин прошел в какой-то напряженной обстановке и Соня сразу же
ушла к себе, сославшись на плохое самочувствие. Я то же не стал
задерживаться, Анна сказала, что все хозяйственные дела можно
великолепно отложить на завтра.
Но отдыхать моя супруга оказывается еще и не собиралась, а
сидела и терпеливо ждала меня.
Когда я пришел, Соня заплакала и сквозь слезы начала говорить
прерывистым голосом:
—Алешенька, ты делай так как должно и надо. Я конечно хочу,
чтобы ты всегда, каждую минутку был со мной. Но это неправильно, ты
мужчина и у тебя есть дело, от которого зависят судьбы и жизни
многих людей. Ты же на самом деле свтлейший князь. Если бы послушал
меня и осенью не поехал в Геную, Николай бы погиб, — супруга
замолчала и стала обнимать и целовать меня.
Сна ночью не было, я лежал и думал о себе, о Соне, о нашем сыне,
о всем том, что произошло и еще будет происходить.
Утром Соня рассказала, что причиной совместных слез был не
Николай, а я. Они поговорили, вместе поплакали и решили, самое
плохое что может произойти, это если я буду сидеть держась, за
женскую юбку. Светлейший князь должен им и быть, раз уж планида
такая выпала.
И за свои семейные тылы я не должен беспокоиться, они у меня
надежные и конкретно она - светлейшая княгиня Софья Андреевна,
очень сильная и на неё я могу положиться.
Вот так за меня все и решили, по я честно говоря был им: жене,
сестре и теще за это очень благодарен. По крайней мере душа у меня
хоть чуть-чуть будет спокойна.
Как только «Геркулес» пришвартовался в Уст-Луге, я сразу же
известил об этом генерала Бенкендорфа, он изъявил желание
ознакомиться с моим пароходом.
Семьи наших моряков С «Геркулеса» в Усть-Лугу приехали заранее и
до отхода в Америку будут со своими мужчинами.
Все, что пароход должен взять на борт в России, было уже готово
и много раз проверено. Самым сложным и ответственным было
вооружение парохода пушками.
На носу и корме было решено установить по две
двенадцати-фунтовых длинноствольных пушки.
Подготовкой всего, что должно быть взято на борт в Усть-Луге,
занимался Николай. Он также подобрал и дополнительных членов
экипажа, кроме трех судовых врачей и трех фельдшеров.