Итальянца «сдал» мне наш военно-морской атташе
в САСШ. Не поленился, прислал депешу, что, дескать, есть тут один господин,
итальянского происхождения, построивший аппарат, коим переговаривается с
супругою, прикованной к кровати по причине болезни. Дескать, сам Антонио в
одной комнате, а госпожа Эстера и вовсе в подвале. И все-таки они друг друга
отлично слышат посредством электрической особой машины.
Признаться, я понятия не имел: кто именно в
действительности изобрел телефон. Пользовался всю прошлую, первую жизнь, и не
задумывался, кому именно должен спасибо за удобство говорить. Потом, в эпоху
смартфонов, обратный процесс пошел. Хотелось этого мерзкого типа найти, и руки
ему выдернуть, чтоб не мог свой богопротивный аппарат создать. И тут только, в
девятнадцатом веке, осознал, как проще было бы жить, существуй этот прибор уже
здесь и сейчас.
Подговорить Жомейни разослать по нашим
европейским и американским посольствам предписание – сообщать обо всех ставших
известными проявлениями особенной изобретательности – было раз плюнуть. И ведь
сработало! Меуччи нашелся в Нью-Йорке, а Райс в Германии, в Фракфурте. Написать
несколько писем, наобещать золотые горы и всемирную известность тоже много
времени не заняло. И даже когда оба почти одновременно, в конце шестьдесят
девятого года, согласились на переезд, тоже не особо удивился. Время нынче
такое. Удивительное. Итальянцы едут в САСШ и пробуют патентовать там прообраз
телефона. Немецкие учителя надоедают своими гениальными открытиями
университетским профессорам. И оба с готовностью едут в дикую Россию, чтоб
стать богатыми и знаменитыми. Сюжет для романа? Отнюдь. Как говаривал старина
Ленин: в отсутствие национального самосознания возможны еще и не такие
пертурбации!
Для полного успеха не хватало только русского
инженера. А как же? И «telettrofono» от сеньора Меучии, и «Telephon» от герра Рейса не могли передать
сколько-нибудь членораздельную речь человека далее чем на километр. Для моих
целей это решительно никуда не годилось. Требовалась русская смекалка и
прозорливость. Благо долго даже искать не пришлось. В Петербургском
университете мне настойчиво рекомендовали студента последнего, выпускного курса
Павла Михайловича Голубицкого. Кратко поговорив с этим молодым человеком,
рассказав ему о перспективах и громком имени в отечественной, и даже в мировой
электротехнике, я приобрел вернейшего почитателя и талантливого инженера.