В
конвертах, доставленных от Наденьки, плотно утрамбованные листы. По нескольку
сразу, плотно, в каждой строке, заполненные округлым убористым наденькиным
почерком, и обязательно по листочку от сыновей. От Германа, пересланные из
Ливадии, где он составлял компанию отдыхающему на море юному царю. И от Сашеньки
– целыми днями пропадающего в окрестностях вместе с целой шайкой местных,
крестьянских, детей.
Бог
мой! Какие же они, все-таки, разные! Ученики одного и того же учителя, но даже
почерк совершенно не схожий. Плотный, каллиграфичный, обдуманный и взвешенный,
заранее спланированный текст от старшего. Ничуть не сомневаюсь, что все, вплоть
до знаков препинания Герман изначально сочиняет в голове, и только потом
спокойно, без спешки, переносит на бумагу. Предусмотрено все. Вплоть до того,
что возможно письмо станут читать чужие люди. На четыре послания нет ни одного
упоминания Александра Николаевича. Иногда, как намек на близкие с будущим
Государем отношения, в письмах проскальзывает «мы». «Мы посещали ботанический
парк», «Мы кормили чаек с причала», и так далее.
Все у
него хорошо. Это главное. Все-таки впервые отпрыск так надолго уехал из-под
нашего с Надей присмотра. Но Герман – молодец. Держится бодро, с императрицей
ведет себя уважительно, но разговоров о внутренних делах нашего семейства
старательно избегает. Долго, аж на три абзаца, закамуфлировал предупреждение,
что в финансовом плане вдовствующая Императрица на грани банкротства, и, скорее
всего, найдет способ обратиться ко мне за помощью.
Что ж.
Спасибо, сын. Сердце только что-то сдавило. Осозналось вдруг, что дети быстро
растут. Взрослеют. В придворных интригах начинают разбираться лучше родителей.
Саша
не таков. У этого где-то внутри спрятана атомная батарейка, и все время, пока
он не болеет, этот молодой человек способен дырку пятой точкой в табурете
протереть. И что самое удивительное, пацан обладает невероятной притягательной
силой. Где бы, в компании с кем бы он ни оказался, в какие-то считанные минуты
именно он становится объектом всеобщего внимания. Стихийный, прирожденный
атаман и организатор. За таким солдаты сами выскакивают из окопов и бегут, с
матами и молитвами, прямо на пулеметные гнезда.
В
средние века такие люди основывали королевства или возглавляли крестовые походы.
Девятнадцатый век несколько ограничил область применения их талантов, но,
думаю, если увлечение Сашеньки аэронавтикой не пройдет, в этой ветке истории
человек совершит полет на аппарате тяжелее воздуха лет этак на двадцать раньше.
Потому что Саша и мертвого способен поднять и зажечь идеей.