Мать
моя – женщина! Что происходит?
-
Герман Густавыч! Благодетель! – завопила вдруг в этой невероятной тиши какая-то
тетка из толпы. – С возвращением домой!
- Ура,
его высокопревосходительству! – зычно скомандовал незнакомый офицер в мундире
полковника. И вся эта невероятная орда людей заорала так, словно неделю репетировала:
- Ура!
Да
так, что в один миг уши заложило, а стекла в крыше над перронами тоненько задребезжали.
- Ура!
Все не
унимался народ. А меня попустило. Дошло, наконец, что пришли сюда все эти люди
не по наущению местных властей, а по зову сердца. И что мне тут рады. Что меня
тут любят, и очень-очень рады видеть.
- Ура!
– третий раз прогрохотала толпа, и тут только разглядел я людей, стоящих впереди,
возле спуска из вагона. Заметно постарейшего, почти полностью седого уже
Фризеля, какого-то незнакомого чиновника в мундире действительного статского
советника – видимо нового Томского губернатора Андрея Петровича Супруненко. За
их спинами возвышались две «башни»: огромный, медведеобразный Тецков и длинный,
колонча, Цибульский. А дальше – лица, лица, лица. Незнакомые, знакомые смутно,
хорошо знакомые. Множество драгоценных моему сердцу томичей.
Чайковский!
Его сына, композитора Петра Ильича, я довольно часто в столице видел.
Покровительствовал даже по мере сил. Средств подкидывал. Их семья, с тех пор,
как Илья Петрович возглавил Томский железоделательный завод, не бедствовала.
Жалование у отставного инженер-генерала-майора было многим министрам на
зависть. Плюс еще проценты с доходов предприятия, как акционера. Иной год и до
тридцати тысяч приносил. Гигантская по нынешним временам сумма.
Но
одно дело здесь, и совсем другое – в Санкт-Петербурге. Все-таки столица - довольно
дорогое место для жительства. То, что в Томске копейку стоит, в Питере –
гривенник. Потому и от помощи начинающий композитор не отказывался. Понимал,
что в моем к нему расположении, не так его талант виновен, как некие
обязательства, связывающие меня с его батюшкой.
Восемьдесят
лет в этом году Илье Петровичу в конце июля случилось. Многие в такие годы уже
в развалин превращаются. Только и могут, что на солнышке сидеть, да былые подвиги
вспоминать. Но, нет. Наш генерал не таков! Его энергии молодые завидуют. С
завода сообщают, господин директор утро начинает с того, чтоб по цехам
пробежаться. В каждую дырку заглянуть, да на лица рабочих взглянуть. А сколько
он денег с акционеров на обеспечение достойной жизни работяг вытянул, не
вышептать! Писали, в наш рабочий поселок при заводе даже иностранцы приезжали. Вроде
как опыт перенимать.