— Пасть захлопни! Тоже мне,
переговорщик, мать твою! Знаем мы таких! — последовал
незамедлительный ответ.
Незнакомец больше не стрелял, берег
последний патрон. И не перезаряжался, чтобы противник не застал его
врасплох.
Выжидал.
Юноша огляделся. Подхватил с земли
кусок пластикового стула со спинкой и слегка приподнял его над
своим укрытием.
— Думаешь, я идиот? Башку от стула не
отличу?
Макс раздраженно цокнул языком и
отбросил стул.
— Давай сюда все оружие! — потребовал
из темноты голос.
— Ага. Чтобы легче было меня прибить?
— фыркнул он. — Скажи еще повеситься, чтобы ты патроны не
тратил!
— А что, отличная идея! Веревку
подкинуть?
— Пошел ты!
— Сам иди, гнида!
Перебросившись парой доброжелательных
фраз, они снова замолчали. Повисла тишина, нарушаемая лишь тихой
возней по хрустящим обломкам двух недоверчивых людей.
Где-то сбоку вдруг мелькнуло знакомое
платьице.
Макс выглянул из-за угла и уставился
на девочку. Та стояла у покачивающейся жестяной двери на кухню,
продолжая баюкать на руках плюшевого зверя.
— Эй, девочка, — нехорошим тоном, за
который пара внимательных полицейских немедленно скрутили бы его в
кутузку, окликнул ее Макс. — Слышишь меня?
— Дура, свали на хрен отсюда! —
почуяв неладное, взревел мужик.
Девочка посмотрела сначала в темноту,
а потом заторможенно перевела взгляд на Макса.
Взгляд ему не понравился. Какой-то
мертвый, стеклянный. Словно в глубине этих глаз не крылось ни капли
здравого рассудка. Тем не менее, сейчас был не подходящий случай
для размышлений.
Он торопливо снял с плеч рюкзак и
вытащил пачку с пайком.
— Ты голодна? Хочешь есть?
— Только шаг сделай, я тебя на ремни
пущу!
Разорвав пленку, он отломил небольшой
кусок от сухой желтой печенюхи и поманил им девочку.
— На, держи, — продолжал он
соблазнять ее едой. — Знаю, выглядит так себе, зато сладкая. Давно
не пробовала ничего сладкого?
Девочка снова бросила взгляд в
темноту. Ее застывшее будто маска лицо не выражало никаких эмоций,
но было видно, что она сомневается. Стеклянные глаза в
нерешительности метались между печеньем и мужчиной за стойкой.
— Вот, иди сюда, — Макс подполз чуть
ближе к краю автомата. — Если тебе не нужно, я сам его съем. Жалко,
конечно, но что поделать.
Он начал медленно подносить кусок
прессованной субстанции к губам, и тут выдержка ребенка треснула
как сухая ветка.