Макс оторвал от рулона кусок
бумажного полотенца и передал Марте. Та благодарно кивнула и
вытерла губы.
— Живой?
— Угу. До сих пор у нас лежит. Ничего
не говорит, только орет без конца от боли. Лекарства не помогают,
так что, как получат согласие от семьи, отправят на утилизацию. А у
него жена, дети… И самому даже тридцати нет, спортсмен хренов.
Голос ее едва заметно задрожал.
Очевидно, за несколько лет своей работы в исследовательском отделе
она еще не привыкла к таким случаям. А стоило бы уже.
Чтобы подбодрить напарницу, Макс
коротко сказал:
— Что ж, такова его судьба. Ничего не
поделать.
На лице Марты появилась гримаса
непонимания. Женщина повернулась к нему и покачала головой.
— Какая к черту судьба? Что ты
несешь?
Макс беспомощно развел руками и
ответил:
— Судьба сдохнуть до тридцати,
очевидно.
— Бесчувственный ты ублюдок! — снова
начала она злиться.
Юноша глотнул морса. Приятная
кислинка растеклась по языку.
— Будь он стар и одинок, ты бы жалела
его меньше? Тогда ты не менее бесчувственна, чем я, так еще и
лицемерна. Да и вообще, когда, как ты говоришь, «лопается» один из
наших, не больно это тебя и трогает.
Хлоп!
Ее ладонь громко треснула по столу.
Брови сердито нахмурились, и рот слегка приоткрылся для очередной
тирады, но в последний момент она сдержалась и лишь сухо
сказала:
— Адрес после работы. Жду тебя в
девять вечера у подъезда.
С этими словами Марта замолчала и
поднялась со стула.
Провожать ее он не стал.
Макс повернул кран. Затем в обратную
сторону и еще раз.
— Да уж…
Воды снова не было. Отключили, так
сказать, без предупреждения войны, и заметил он это, к сожалению,
уже после посещения туалета, что невероятно разочаровывало.
— Время идет, меняется мир, но
кое-что остается прежним.
Бочок, излив из себя все
внутренности, жалобно захрипел и замолк.
Юноша отнесся к этому спокойно,
весьма по-философски. В последние месяцы такое происходило
постоянно, поэтому на такой случай у него всегда имелся на полке
приличный запас влажных салфеток.
Новехонькая пачка открылась с легким
щелчком. Он отогнул в сторону наклейку, потянул за верхнюю
салфетку, и за ней сразу же вылез целый ворох.
— Скверное начало.
Отлепив нужное количество, Макс вытер
руки, шею и лицо и хотел было запихать остатки обратно, когда рука
остановилась сама собой. Что-то в этом движении показалось ему
неправильным, нелогичным, поэтому он мельком огляделся и решил
протереть пластиковую полку над раковиной, чтобы не выбрасывать
чистый материал.