В одном из ящиков, на дне, в тайнике я увидел тоненькую
книжечку, переплет был перетянут атласом, похоже, что-то вроде
дневника. Я жадно схватил её и стал листать, но страницы были
пусты. Я автоматически сунул занятную тетрадку себе за пояс,
чувствуя, что там что-то есть такое, чего я пока просто не
вижу.
Я намеревался было уйти, машинально обернулся и бросил взгляд на
картину… И сердце упало в пятки. Небо на картине заволокло тучами.
Дерево обогрело сверху донизу, горизонт пылал ярким пламенем
пожара. А женщина теперь смотрела не на младенца, а прямо на меня и
в глазах её плясал огонь безумия. Ребёнок у неё на руках начал
исчезать, растворяясь точно мираж. Она опустила голову, взглянула
на свои опустевшие руки, а потом запрокинув голову, горестно
закричала.
Первым моим порывом было делать отсюда ноги. Но мои ноги, как
будто прилипли к полу, и делать ничего не желали. Я как в трансе
всё смотрел на женщину, точнее на свою мать. Она вдруг замолчала и
вновь подняла взгляд на меня.
Фон за ее спиной стремительно менялся. Небо становилось то
светлей, то темней, мелькали леса, незнакомые города, храмы,
деревни....
– Ищи меня там, – хрипло прошептала она, поворачиваясь ко мне
спиной и уходя все дальше, вглубь картины, потом всё же обернулась
и договорила. – За болотной пустошью, в старом городе есть храм
Матери-Богини, я буду ждать тебя с моим гребнем там, сокол.
– А почему не сын, а сокол? – с вызовом поинтересовался я у
матери, пусть картинка, но могла бы быть и подобрее к своему
сыну.
Однако моя мать уже скрылась за дверьми какого-то
полуразрушенного храма, который зловещей громадой заслонял собой
хмурое небо.
Я еще постоял какое-то время, задумчиво глядя на картину,
надеясь, что может быть, она ещё чего-нибудь покажет, но больше
ничего не происходило. Кроме чудовищной усталости, что так сильно
на меня навалилась, аж голова закружилась и виски сдавило. Я
поспешил выйти из проклятой комнаты и запереть за собой дверь.
Нужно было срочно узнать у кого-нибудь, где и насколько далеко
этот храм находиться. Успею ли я добраться до него раньше, чем Фил
окончательно лишиться разума.
Однако шаг за шагом мне становилось только хуже, ноги делались
все более ватными и непослушными, в висках колотило, во рту
пересохло. Из носа закапала кровь.