– Ты слишком слаб, чтобы бросить ему вызов! – договорил волк. –
Ты спрашиваешь почему земли называются гиблыми…. Когда-то давно там
располагалась великая столица империи Мира. Во время столетней
войны за нее шла ожесточенная борьба. Бои шли годами. Мы в них
потеряли много своих людей… Но Вард все-таки одержал верх. После
взятия города были убиты все: женщины, дети, старики, младенцы, все
войны, кто оборонял город. Замки и храмы, что столетия были
символами этого города, были разрушены вороном до основания, город
сожжен и разграблен. Великое зло, совершенное вороном, позволило
ему его приумножить и отравить даже саму землю вокруг. Он не просто
убил всех воинов, он заключил их хармы на вечные страдания,
привязав к этой земле.
– Это как? – поинтересовался я, все еще сомневаясь в подлинности
всей этой мифической белеберды, так порой бывает, после войны,
многое обрастает выдумками.
– С помощью кровавого ритуала. Земля, пропитанная кровью и в
городе и на много миль вокруг. Трупы воинов не были преданы земле,
их рвали падальщики. Земля обратилась в болота. Хармы мечутся не в
силах осмыслить, что их путь на земле окончен. Из страха и боли
рождается тьма. Тринадцать возведенных Вардом идолов держат хармы
на этой земле, не давая им продолжить свой путь.
– Что если идолов уничтожить? – спросил я.
– Много прославленных героев до тебя тоже так думали и пытались
это сделать. Насколько мне известно, ни один не вернулся из этих
земель... У тебя страшный враг, сокол. Ты же слаб, но ты наша
единственная надежда…
Я смотрел на Леона, если все что он говорит правда, а скорее
всего это было правдой, он, возможно, сам лично в этом дерьме
участвовал. Нет, не возможно, а наверняка, и участвовал на стороне
ворона.
– Как ты мог служить такому чудовищу? – побелевшими губами
спросил я, наконец-то начиная понимать ненависть отца к волку.
– Я не просто служил, сокол, – возразил Леон. – Я был и есть
такое же чудовище, как и ворон. Мы с ним из одного теста.
– И отчего же ты тогда здесь со мной, а не там с ним?
Волк какое-то время молчал, глядя в огонь. Огонь плотоядно
потрескивал. Я заметил, что Леон сжал в руках фляжку так сильно,
что костяшки побелели.
– Личные счеты, – тихо ответил он.
Я понял, что дальше допытываться бесполезно, да и ни к чему. Не
так важно, что движет человеком в тот или иной момент, важно, что
он представляет из себя в целом.