Отец оказался прав, ничего особо нового я не услышал, и
зацепиться в его рассказе было не за что. О многом я уже и сам
догадался. Я даже понял, почему он считал её виновной… Даже это я
смог понять…
– Поэтому я позволил её казнить, – нарушил затянувшееся молчание
отец, – хотя это было нелегко, Эрик, это моя кара, она останется со
мной на всю жизнь, а может и после…. Ты считаешь меня
чудовищем?
– Нет, – честно ответил я, твердо глядя отцу в глаза.
Глаза у отца заблестели, горло свело судорогой.
Он закрыл глаза, перехватывая контроль за своими эмоциями, и
через пару мгновений уже взял себя в руки.
– Спасибо, сын, – хрипловато поблагодарил он.
Видимо, он не один год избегал этого разговора, боясь, что сын
осудит его. Будь я действительно семнадцатилетним пацаном, у
которого ветер в голове, у меня могло, действительно, перемкнуть,
но я был уже взрослым мужиком и понимал, что жизнь сложнее наших
идеалистических представлений о ней.
– Говорят, ты опечатал всё западное крыло замка, в котором жила
мать, – вернулся я к нашим баранам. – Мне нужно осмотреть её
комнаты, может там, я найду подсказки.
Отец поскреб бороду, словно раздумывая, потом взял ключ с пояса
и открыл ящик стола. Стал там лазить.
– Эрик, если тебе хочется в этом покопаться, покопайся, но не
закапывайся слишком глубоко – это губительно, знаю по себе. До
полного обращения Фила в медведя осталось девять дней. Я даю тебе
ровно девять дней на то, чтобы найти ответы и попытаться спасти
твоего друга. Обещай, что после, ты будешь помогать мне.
Отец встал и протянул мне связку ключей.
– Это ключи от её комнат.
– Спасибо, – поблагодарил я, зажимая ключи в кулак.
– Эрик, я должен предупредить… – помешкав, сказал отец. – Там
что-то не то твориться. Я опечатал её покои неспроста, не потому
что сентиментален…. Вот тебе факты, три служанки, которых я
поочередно просил сметать там пыль, покончили с собой. Разумеется,
прислуга стала бояться туда ходить… Понимаешь, там постоянно что-то
происходит, идёт потусторонняя жизнь. Картины двигаются, голоса,
плач, стоны… Я и тогда, после её казни не мог там находиться больше
нескольких минут, да и никто не мог. А теперь и близко не подхожу –
меня, будто некие силы не пускают на порог. Прошу тебя, будь
осторожен.
Отец, действительно, выглядел встревоженным, а его не так просто
было испугать. Мне стало немного не по себе. Я кивнул.