У костра вовсю суетились. Не жалея, грузили в огонь
весь приготовленный на долгую ночь хворост, все ценные еловые
дрова, рубили орешник на шесты, Клык приволок заветный
жбанчик. Заноза вытащил из захоронки последние два меха с
яблочным. Щавлик, еще не принявший сверх обычного ни капли,
вдруг расхохотался и прошелся колесом вокруг костра, дрыгая
ногами в размотанных опорках.
Огонь заревел, поднялся высоко, раздвинув полог
валящегося снега, искры плясали и перемешивались с белыми
хлопьями. По рукам поплыла первая чаша. Заноза сделал глоток
и едва не подавился - на этот раз не арварановку добавили в
вино, а вино в арварановку.
Из снега вышел Кай, ведя лошадь цвета пепла. У
костра она заартачилась, видно испугалась высокого пламени и
возбужденных людей, присела на задние ноги, прижала уши. Кай
перехватил повод в левую руку, намотал на кулак, не позволяя
кобыле подняться на дыбы. Правой рукой выдернул охотничий нож
и чиркнул размашисто, от себя, над светлым кобыльим
плечом.
Темная струя окатила его от шеи до пояса, залила
лошади грудь и ноги, дымясь, как смола. Кобыла захрипела,
рванулась на дыбы, Кай повис на поводе, пригибая кобылью
голову к земле. Кровь толчками хлестала на него и на землю,
попадала в огонь, шипела, выплевывая желтый дым. Разбойники
вопили, кобыла билась, разметывая клочья дерна. Кая мотало,
но держал он крепко. Струя опала, стало слышно, как свистит и
клокочет в перерезанном горле. Ноги у кобылы подогнулись, она
рухнула на колени, потом тяжело завалилась на бок. Кая, не
успевшего высвободить руку, бросило на землю, и лошадиная
голова ткнулась ему в бедро. Издыхающая кобыла дернула задней
ногой и затихла.
Разбойники заорали с новой силой, Заноза заорал
вместе с ними. Забулькал мех, медный запах свежей крови и
вонь горелой смешались с острым, кисловатым духом яблочного.
Хохотал, не останавливаясь, Щавлик.
Кай выпутал руку из липкой веревки, поднялся
неловко. Лицо у него было забрызгано, одежда блестела, будто
лаком залитая, и с нее капало на сапоги.
- Шест, - прохрипел он, выговаривая слова с
трудом, будто онемели губы и гортань. - Топор.
Дайте.
Отрубленная кобылья голова со слепым белым глазом,
со свисающими лохмотьями шкуры и жил оказалась на
шесте. Разбойники словно обезумели. Горящие волчьим глаза,
припорошенные снегом бороды, оскаленные зубы.