"Они, там на севере, любят все волшебное. Чудеса.
Ты хотел посмотреть на мою звезду, Лайго? Она светит зеленым,
как гнилушки в осоке"
Кай нарочито отвернулся от свалки, не беспокоясь,
кто прикроет его спину. Прикроют.
Маленькие тягали его за плащ, за ремешки на
сапогах, скрипели и верещали по-своему. Он понимал с пятого на
десятое.
Беспокоятся, боятся, любят его, хотят
предупредить...
Все лето они помогали его людям проскальзывать
сквозь пальцы лорда Раделя, уводили тайными тропами,
заставляли сами болота расступаться и заплетали ветки бузины
в узлы, от которых шарахались и не шли дальше рыцарские
кони.
"Видел ли ты когда-нибудь такое в своей Леуте,
Лайго Горностай? Я болотный лорд. Это моя земля. Ее
стерегут кобыльи головы. Смотри."
Чуд оставил встопорщенные нитки шитья, гладил
черные каевы волосы, перебирал пальчиками, чирикал. Острые
птичьи ноготки цепляли слипшиеся пряди.
Они вечно вплетали ему в шевелюру всякую дрянь:
перья, обрывки лент, дырявые камни. А узлы, завязанные
болотным народцем, не распутать - только остричь. Он так и
ходил, как языческий идол с причудливой прической.
Сын Шиммеля.
- Тасцццятцца, едут! - защелкал чуд на его руках,
сжав кулачки. - Цинят! Мы сцццломали бревныцццки.
Армия на границе болот. Чума был прав,
говоря, что они вернутся осенью.
Кай почувствовал холод в груди, как всегда в минуты
опасности. Захотелось бросить чуденыша обратно в трясину,
вывести Стрелку из-под навеса и кинуться в крепость за
советом и помощью.
Ну уж дудки!
Я - болотный лорд.
- Много их?
- Ццц! - чуд развел шероховатыми лапками,
растопырив их в стороны, насколько мог.
- Больше, чем летом?
- Больце, больце! Тасцятца! Лыццари! Коцецки на
флацццках! С крылыцццками!
Его люди окриками и угрозами погнали селян по
улице, загоняя по домам.
Ну приходи, Радель. Поиграем. Пока не выпадет
первый снег.
Твое - то, что ты можешь удержать.
Летом у него было меньше людей. Летом он еще
многого не умел.
Кай осторожно отцепил от себя чуденыша, поставил на
мостки. Покопался в поясной сумке, сыпанул горсть стеклянных
бусин прямо на доски - маленькие кинулись, началась
свалка, шипение. Так гуси дерутся из за хлебной горбушки.
Раздавать поровну все равно бесполезно, вечно они
сварятся из-за ерундовых цацек.