Удар! Как бы не так!
Ласточка смотрела, как капля крови пролилась из
ноздрей и потекла по щеке, оставляя едва заметную мокрую
полоску, а следом за ней поползла другая, с края губ. Даже
при плящущем свете факела было видно, что кровь жидкая, очень
жидкая, как разбавленный клюквенный сок.
У мертвых кровь не течет.
Если только в момент смерти она не остановилась,
оледенев, в жилах.
Когда она оттает, внутри у бедняги будет каша,
подумала Ласточка, вставая. У нее внутри тоже было холодно. И
пусто. Голоса столпившихся зевак больно отдавались в ушах.
Ласточка поморщилась.
- Ну что, мужики, что вы смотрите? Идите, наконец,
за стражей. Пусть заберут покойничка. - Она отряхнула юбку. -
Я ему больше не нужна.
- Я ж говорил - беду накличет! - Корешок досадливо
махнул рукой. - Как в воду глядел. Видали, парни, что будет,
если поднять руку на Смерть?
- Смерть и будет, - ответили ему. - Сам
виноват.
Ласточка, раздвинула зевак и выбралась из толпы.
Где Кай?
Он отодвинулся с того места, куда отбросил его
удар, но на ноги так и не встал. Сидел, скорчившись,
уткнувшись головой в колени, обняв сам себя за щиколотки.
- Кай! - Ласточка пошевелила его за плечо, потом
присела рядом на корточки. - Что с тобой, эй?
Он поднял голову, разлепил глаза. Скула у него
распухла и почернела. Не ответив, Кай вцепился Ласточке в
рукав и попытался привалиться к ней.
- Вставай. Пойдем отсюда. Что с тобой?
- Все... ездит... - пробормотал он. - Тошнит...
очень.
Ласточка кое-как перекинула его руку себе на плечи,
обхватила за пояс.
- Кай, надо встать. Давай, соберись... давай, одну
ногу, потом другую... Пойдем домой.
Он замычал, но поднялся.
Площадь, запруженная народом, продолжала
праздновать. Кое-где взрывались хлопушки, визжали виолы и
бухал барабан. Воз тускло светился алым над волнующимся морем
голов, и вот, прямо на глазах у Ласточки, он дрогнул и
медленно провалился сам в себя, подняв к небу столб
крутящихся искр. Перекрыв музыку, над площадью проплыл долгий
тоскливый звук, похожий на вздох.
***
Художник, возившийся в часовне с положенной на
козлы дверью, не замечал ничего вокруг.
Год назад он приехал к Кавену по обету и с тех пор
работал над убранством с помощью ученика. Он пережил резню в
Верети, голодную зиму и кратковременное вторжение раделева
гарнизона.