Кай молча наблюдал, не вмешиваясь. Ученика
художника, такого же смуглого андаланца, зарубили при
штурме. Кай даже не знал, кто. Тогда мастер пригрел вот
этого, какого-то бывшего кавенова слугу. Заморыш так и жил в
часовне, шугаясь каждого звука и высовываясь только половить
рыбу в Лисице.
- Я только хотел посмотреть, - пробурчал Лаэ,
смутившись. - Интересно. У нас такого нет.
- Да у вас на севере, с позволения сказать, только
снег да лед, - мастер пожал плечами. На смуглой щеке засох
потек яичного желтка. - Хотя интересная резьба по камню
встречается, встречается...
- В Леуте красиво, - ревниво вступился за родной
город Лаэ. - Но такого и впрямь у нас не рисуют, добрый мастер.
Кай вдруг ощутил смутную ревность. Сын Лайго
оживленно болтал с художником, говорил по альдски чисто,
почти без акцента, только чуть упрощая фразы. Еще пара фраз,
и вечно настороженный андаланец принялся объяснять Лаэ, как
растирают краски и как добавлять очищенный желток, чтобы
схватилось. Даже всполошившийся поначалу подмастерье оставил
работу и подошел, потом робко улыбнулся, открывая щербину на
месте зуба.
На подготовленной к росписи створке уже были
нанесены четкие линии заготовки, прописаны одежда, доспех и
крылья. На дверях часовен обычно изображали двух вооруженных
ангелов, охранявших вход в святилище.
Вместо лица и рук будущего ангела светилась желтая
охра подмалевка.
Кай приблизился, глянул поверх спины склонившегося
над изображением Лаэ.
- Чешуя обычно на пряжках держится, добрый мастер,
а у вас вроде как сплошной доспех, - Лаэ со знанием дел
потыкал пальцем ангелу в бок. - А так здорово нарисовано, как
живой.
- Все никак не могу нашего лорда уговорить мне
позировать, - посетовал художник, бросая на Кая укоризненный
взгляд. - Лицо то... ну как такое не нарисовать.
- Да ну его, - недовольно проворчал Кай. - Ангелов
еще не хватало... сказал же, нет.
Мастер и впрямь донимал его весь последний месяц,
появляясь в самые неудобные моменты. Увещевал он
высокочтимого лорда Верети самым наилучшим и разумным
образом. "Вот убьют вас, благородный господин, или
повесят чего доброго", бубнил он, окидывая взбешенного Кая взглядом
профессионального закройщика гробов, "вот убьют, говорю,
ненароком, в схватке смертельной, а лицо-то останется
навечно, в божественной форме запечатленное. Не можно такой
натуре восхитительной пропадать."