— Дядька, пусти в город? — попросил я, раз уж копье застыло на
высоте моей груди. Пригибаться, чтобы пройти, не хотелось. Мало
того, что унизительно, так дурак еще и треснуть сверху деревяшкой
может, по голове либо мешку с моей живой добычей.
— А я тебя и не держу, — пожал плечами толстяк.
Но стоило мне шагнуть вперед и потянуться к копью, как дядька
удивительно резко дернул наконечником. Я едва успел одернуть руку,
иначе бы распорол бы ладонь о широкое лезвие копья.
— Оп! — дурачась, сказал этот идиот, будто и не могло его
развлечение закончиться кровью и серьезной раной. — Ты чего удумал,
подлец? На оружие стражника покусился? Так за это наказание
положено!
Если еще минуту назад ситуацию можно было обернуть в шутку, то
теперь она выходила за пределы безобидного развлечения. А недобрый
блеск глаз мужичка говорил, что он еще не удовлетворен своими
проделками.
— Какое наказание? — спросил я, чувствуя неприятную
беспомощность. Здесь, на воротах, я впервые столкнулся с
отношением, с которым постоянно сталкивался Кабал. Мальчишка везде
чувствовал себя прокаженным, от которого даже не шарахаются, чтобы
не заразил, а считают своим долгом кинуть в мою сторону камень или
вот копьем треснуть.
— Розги! Но я добрый сегодня, так что можешь просто встать на
колени и слезно попросить меня о прощении. Глядишь, растрогаешь, и
даже в город тебя до закрытия ворот пущу.
Унижаться перед кем-то?
В груди разгорался жаркий гнев.
— Если есть претензии, обращайтесь с бумагой в суд или с
докладом — к вашему непосредственному начальству. Либо же вызов мне
бросайте, а я выберу в качестве оружия арбалеты, потому что навык у
вас позволяет с копьями на уровне мастера обращаться, и битва
справедливой не будет, а на мечах я вас сделаю, чересчур уж вы
неуклюжи.
Тут я перевел дух и добавил, чувствуя, что наживаю себе врага,
но и другом этот человек не является. Да и остановиться уже не
могу: вместе со словами прорываются и стресс от переселения в новое
тело, и напряжение от похода по пещерам. Прямо говорю, и легче
становится:
— Вы, господин стражник, для меня были едва ли не родным
дядькой. И отец вас уважал, пока жив был. Только вот зря уважал,
оказывается. Прогнили вы изнутри, если вам унижение подростка в
радость. Так что идите-ка вы, господин стражник, в задницу, там и
найдете извинения. А я, пожалуй, через другие ворота в город
пойду.